Падальщик - Ник Гали

Всадник и повозка в этот момент уже заворачивали за угол покосившегося каменного дома. Мужчина у ворот только успел увидеть, как сидящий на лошади то ли в последнем приветствии, то ли давая знать, что услышал, поднял руку в перчатке.

В следующую секунду блестящая лунной изморозью улица! стала пуста.

Из свода закругленной двери, словно язык из пасти, вниз по лестнице, к начищенному до блеска мраморному полу! спускался красный ковер. Распорядитель бала, француз Анри Дуане, стоял на ковре на верхней площадке лестницы, наблюдая за танцующими внизу людьми. Их было много, очень много! Беспрестанно двигаясь, пары напоминали Дуане маленьких человечков с картин Брейгеля, — и, так же, как на картинах любимого им голландца, движение одновременно всех человечков вызывало в Дуане головокружение и странное ощущение того! что человечки не двигаются, а стоят на месте.

Чтобы подавить головокружение, распорядитель зажмурился, поднял вверх свой длинный острый нос и втянул им воздух. А-ах, этот запах! Выбранный букет (роза, ваниль и кориандр) как нельзя лучше подходил к лиловому цвету.

Как жаль, однако, что цвет бала не его находка…

Дуане вновь открыл глаза и искупал взгляд в лиловых волнах. «Этот рождественский бал мы оформляли в прошлом году в Рэйвенстоуне, в поместье графа Сандерсона». Он представил, как потенциальный клиент заахает, глядя в портфолио. Чьей идеей был цвет бала, портфолио никому не скажет, — тем более что прочие задумки были фирменными идеями дома Дуане. К примеру, расставленные по залу экибаны из несуществующих в природе растений.

Взгляните: по старым колоннам мы пустили плющ-клубнику (ягоды незаметно крепятся к плюшу тонкой проволокой); у огромно камина поставили пальмы плодоносящие сочными мандаринами. а в туалетных комнатах — прямо на умывальниках — львиный зев зевает вишенками…

А как вам светящиеся звери, которые появились перед дворцом на лужайке в момент фейерверка? Они сначала напугали, а затем восхитили гостей! Видите ли, на шкуры зверей наносится специальное светящееся вещество, — триста фунтов за унцию. Нет, что вы, это вовсе не дорого, — ведь только мы умеем это делать…

Прервав разговор с воображаемым клиентом, Дуане еще раз обвел взглядом зал.

Да, пожалуй, нужен был француз, чтобы проделать такое с традиционным английским залом приемов! Английского духа не осталось и в помине. Лиловые ткани покрывали стены, окна и старинный орган, обвивали ложи, скрепляясь между собой гирляндами чайных роз; гардины на высоких окнах, в той же гамме, словно кланяющиеся в танце дамы, расходились по сторонам, — в талии их поддерживают широкие подвязки с кистями — и снова из роз. Лиловые гортензии (вы не найдете их в природе!) словно выросли на светильниках и пустились вдоль массивных косяков дверей. Диваны смешанных стилей — от барочных до позднего Георга III; и тут же — сделанные специально на заказ за бешеные деньги, — гротескные, вытянутые, с микроскопическими подлокотниками, вызывающие в памяти картины Дали. А под балконами, подвешенные на толстых белых канатах — футуристические качели-шары, — в них постелены овечьи шкуры. И над всем этим рассеянный свет люстр в вениках роз с плюмажем белых страусовых перьев, — ощущение огромного пространства волшебного сада…

— Нет, — потер Дуане одну о другую свои сухонькие руки, возобновляя мысленный разговор с клиентом. — Мне лично очень нравится английский стиль, но здесь нужно было создать особую атмосферу…

Он поднес к носу платок.

На самом деле Дуане терпеть не мог английский стиль. Поклонение старью — вот что такое английский стиль.

Сыну выходцев из восточной Европы, проездившему с родителями полжизни по миру (настоящая фамилия распорядителя была Цайт), было сложно понять, как можно столь трепетно как это делали англичане, хвататься за обломки прошлого — собирать это прошлое по кусочкам, кропотливо реставрировать его; а то и наоборот — с особым шиком выставлять на обозрение его дыры. Средний класс украшал квартиры рухлядью, купленной на дешевых распродажах, и выдавал ее за унаследованные от прабабушки, пропитанные дорогими воспоминаниями вещи. Богачи лелеяли мебель с рваной обивкой, заляпанной вином, И так, каждый английский дом, куда он попадал, представлял собой склад бытового старья, — на стенку только что не вешались в рамке заношенные подштанники прадедушки. Дух наследования, видимость того, что это здесь уже давно, что этим пользовалось предки многие века, пропитывали в этой стране все — узкие скрипучие лестницы в домах — их никто не ремонтировал; щели в окнах — их никто не законопачивал; кресла в автобусах — даже в новых моделях никто и не думал сделать их подальше друг от друга… Все в Англии казалось Дуане старым, узким, трухлявым. Его артистическому вкусу претила и омерзительная симметрия английского стиля — обязательное размещение одинаковых по размеру картин на стенах на равном удалении от камина; украшение каминной полочки двумя одинаковыми по высоте статуэтками — выставленными, конечно же, на равном расстоянии от центра полочки… И при всем этой! «порядке» варварское английское смешение цветовой гаммы без всяких правил!…

Он улыбнулся сам себе усталой улыбкой творца на седьмой день творения. Вместо старья и чопорности старого зала под ним волновался от дуновения зефира волшебный лиловый сад. Поклонение вещи сменилось поклонением духу. Сотни людей кружились в танце на дне лилового моря, беседовали, угощались экзотическими закусками, брали шампанское с подносов у официантов — ибисов с огромными золотыми шарами на головах. Гости были под стать официантам — разодеты в пух и прах, — шейхи, рыцари, драконы; монахи, ангелы с демонами…

Будто славя труды Дуане, с балкона раздались звуки «Аллегро си-бимоль-мажор» Моцарта. Распорядитель почти воспарил над землей, как вдруг… Все в жизни скоротечно, даже слава демиурга. Заметив поднимавшегося к нему по лестнице хозяина бала, творец сдулся и, сам не замечая того, принял позу легкого услужливого поклона. Впрочем, надо отдать распорядителю должное: со своим полным свободы воображением он ничего не смог поделать, оно осталось свободным. Сэр Пол, чинно поднимающийся по лестнице, представился Дуане в ассоциации: одетый во фрак, бабочку и единственный из всех присутствующих, кроме самого Дуане, без маски, — он напомнил французу упитанную куропатку с рекламы виски «The Famous Grouse». Сходство графа с расслабленным насвистывающим пернатым, идущим вперевалочку, никуда не торопясь, дополняли лоснящиеся красные щечки-яблочки и непослушный хохолок на затылке.

Дуане продолжал приятно улыбаться, а в голове его тем временем бегущей строкой шли детали продолжения бала: в полночь — полное затемнение на десять минут, чтобы гости сняли маски и освободились от костюмов (слуги у гардин расставлены; его личный помощник вместе с мажордомом в щитовой опустят вниз рубильник). Зажжется свет, и последуют поздравления гостей с Рождеством — будет речь сэра Пола и четырех гостей (запланированы: принцесса маленького европейского королевства с симпатичным носиком, седая рок-легенда из Ирландии, вечно полупьяная звезда комедии из Штатов и популярный английский политик). Затем — ужин (сервирован на пятьсот приглашенных по «лиловым» билетам в зале большой гостиной с длинными столами, украшенными кремовыми розами, золотыми приборами и свечами — ужасные дамасские салфетки заменены классическими белыми). Для гостей попроще — фуршет в соседнем зале. После ужина благотворительная лотерея, игры и танцы; в три часа — 1ИеРверк и появление в саду под окнами светящихся зверей…