Мелодия во мне - Элисон Винн Скотч

– Хорошо, пусть так! Насколько вам известно, я слежу за развитием вашей истории, – досадливо морщится Пейдж.

– А насколько вам известно, сей факт мне известен доподлинно. Так что можем смело двигаться дальше. Или вам нужна какая-то эксклюзивная сенсация из категории «вы знаете, что я знаю, что вы знаете»?

Эта последняя реплика заставляет Пейдж покраснеть, но ее сверкающие глаза-бусинки по-прежнему сохраняют решительное выражение. Репортерка, судя по всему, твердо нацелена на результат. Сейчас она очень похожа на героиню из фильма с участием Арнольда Шварценеггера. Пару недель тому назад мы с Питером смотрели эту ленту по видику. Этакая безжалостная терминаторша, расправляющаяся со своими врагами с помощью лазерного оружия. Бах, и все! Неожиданно эта ассоциация вызывает у меня смех. Мне даже хочется немедленно поделиться ею с Андерсоном. Но Пейдж почти грубо отпихивает меня в сторону.

– Вижу, вы пока не воспринимаете средства массовой информации с должным пиететом, – пеняет она мне. – А вы бы порасспрашивали у него, чем может обернуться такое неуважение к прессе.

Пейдж делает выразительный жест в сторону Андерсона, тот свирепо выпучивает на нее глаза, хватает меня за локоть, чтобы увести прочь и покончить раз и навсегда с этим неприятным разговором.

– Почему же? Некоторые средства массовой информации я воспринимаю очень даже серьезно. И некоторых журналистов тоже, – отвечаю я. – К примеру, того же Джейми Рэардона. К нему я отношусь более чем серьезно. Он проявил себя как честный и порядочный журналист, а потому я и отношусь к нему соответственно.

– Неужели честный и порядочный? – откровенно смеется мне прямо в лицо Пейдж. – О’кей! В любом случае как бы несерьезно вы ни относились уже ко мне, ставлю вас в известность. Сейчас я готовлю материал для первой полосы. Он из категории тех, которые могут круто поменять карьеру любого журналиста. А может быть, и всю его жизнь. Так что незатейливые историйки про фотомоделей и прочих подружек Андерсона – это просто детский лепет в сравнении с тем, чем я сейчас располагаю.

– И что же это за материал такой? – спрашиваю я. Андерсон инстинктивно подается вперед, словно пытаясь оградить меня от предстоящего злодейства: расчленение на части в присутствии зрителей. Но я упираюсь рукой в его живот и изо всех сил отталкиваю от себя прочь.

– Он о вашей семейной жизни. – Пейдж бросает на меня интригующий взгляд. Явно следит за моей реакцией. Но я пока не понимаю ее игры, а потому едва ли могу рассчитывать на первое место в этих соревнованиях. – Речь идет о вашем муже и о той женщине, которую, по его словам, он любит. Но вам он никогда не признавался в этом. Зато та женщина дала интервью Джейми и рассказала ему всю правду. А Джейми, в свою очередь, поделился этой информацией уже со мной. Ну а я, по цепочке, готова поделиться ею со всеми остальными.

* * *

Спустя минут двадцать машина высаживает нас у подъезда моего дома. Андерсон принес соответствующие извинения организаторам мероприятия, пообещав сделать щедрое пожертвование в фонд защитников прав животных и людей со следующего же гонорара. Я по дороге домой осушила еще два стакана с бурбоном, на что Андерсон сухо заметил, что такой дозы для меня более чем достаточно, хотя при этом выражение его лица было сочувственным. Еще чуть-чуть, и, по его словам, я, при моем-то весе и физических возможностях, уйду на дно, словно якорь, сброшенный в воду. Рори и Саманта, которая несколькими часами ранее прилетела из Гонконга, и вид у нее был, как у человека, который еще не вполне отошел от оглушающего рева реактивных двигателей, уже толкутся в подъезде нашего дома, поджидая меня. Это Андерсон настоял на том, чтобы они приехали, и сам позвонил им по пути. Поднимаемся на мой этаж. В лифте все молчат. Вижу, что моя сестра и моя лучшая подруга упорно прячут от меня глаза. Наверное, обе сейчас прикидывают, как лучше и безопаснее ликвидировать последствия произошедшего взрыва. Ведь информационная граната взорвалась буквально в моих руках.

– Лучше не молчите, – предупреждаю я их обеих суровым тоном, едва переступив порог своей квартиры. – Болтайте о чем угодно, но только не молчите.

Андерсон наливает себе бокал мерло.

Саманта вяло опускается на диван и зябко поводит плечами. Кажется, ее бьет озноб. Рори слабо взмахивает рукой.

– Послушай, Нелл! Никто из нас и представления не имеет о том, как себя вести в подобной ситуации. Поверь, никто! И нет таких учебников, в которых бы объяснили, как и что надо делать.

– То есть я могу расценивать твои слова как своего рода объяснение? В этом заключается твой рациональный подход к проблеме? И потому ты так и не решилась сообщить мне, что мой драгоценный муж продолжает вот уже скоро год трахать другую женщину? – спрашиваю я у сестры саркастическим тоном и чувствую, как слюна брызжет из моего рта.

Зато Пейдж Коннор самым бесцеремонным образом успела излить мне все подробности, прежде чем Андерсон схватил меня за руку и поволок прочь от этой нахалки. А та, с самым наглым выражением лица, рассказала мне, что интрижка моего мужа с этой Джинджер была отнюдь не одноразовой изменой. Они спали и продолжают спать вместе вот уже скоро год. И что в свое время он даже бросал меня ради этой женщины, уехал вместе с ней, чтобы начать совместную жизнь. И что вообще он любит ее так, как никогда не любил меня. А ведь, скорее всего, все это Питер мне говорил перед тем, как я выставила его из дому тогда, в первый раз. Да, наверняка он говорил, но почему же никто не осмелился повторить мне его слова еще раз? Сейчас! Когда это действительно так важно. Когда сама я ничего не помню и не могу вспомнить. Получается так: он бросил меня, уехал куда-то вместе со своей красоткой, а через два месяца снова вернулся, пристыженный, исполненный раскаяния, в отчаянии от своего абсурдного поступка. Стал убеждать меня, что он не любит ту женщину. Так, мимолетное помутнение рассудка. То есть он полный идиот. А теперь вот раскаивается и готов на все, чтобы загладить свою вину передо мной.

Вот приблизительно в таких словах Джинджер поведала свою историю Джейми, а тот не нашел ничего лучшего, как тут же поделиться добытой информацией с Пейдж. Конфиденциально, конечно. В надежде на то, что ее желтая газетенка, «Пейдж сикс», опубликует на своих страницах такую коротенькую, но интригующую заметку, способную привлечь внимание читателя. А уж потом он сделает развернутое интервью с Джинджер для очередного выпуска «Портретов американцев» и моментально захапает себе все мыслимые и немыслимые рейтинги. Но, как говорится, нет такой сенсации, которую нельзя было бы переплюнуть с помощью другой, еще более громкой сенсации. А поскольку Джейми далеко не тот профессионал, каким он себя возомнил, то Пейдж с легкостью его обыграла.

И вот двадцать минут спустя после разговора с нею я бешусь в бессильной ярости, не зная, на кого излить свой гнев. На Джейми? На Рори? На Саманту? На Питера? Или во всем виновата моя мать? Словом, у меня длинный список тех, с кем надо бы поквитаться.

– Поверь, ничего рационального в нашем поведении нет, – говорит Саманта едва слышно. – Мы и правда не знали, что нам делать. Но все мы страстно желали тебе добра, хотели, чтобы у тебя появился еще один шанс… Пусть нам многое не нравилось, и никто из нас не одобрял Питера, и уж тем более не оправдывал его поведения. Но и идея о том, что ваш брак не подлежит восстановлению, нам тоже не импонировала.