Музыка любви - Анхела Бесерра

Бенхамин сообщил ему, что дочь на несколько дней задерживается в Европе вследствие каких-то сложностей, возникших в последний момент, — подробностей он и сам не знает. За это время они как раз успеют организовать праздник в честь ее возвращения: ужин и танцы в помещении клуба в сопровождении лучшего городского оркестра.

Сложности не заставили себя ждать. Свой первый воскресный вечер в Барселоне Соледад провела в невеселых размышлениях. Единственное, чем она могла заняться до возвращения в Америку, — ходить по улицам в поисках своего пианиста. Разложив перед собой карту и вспоминая рассказы Жоана, она отметила как первоочередную цель порт и его окрестности. Он много говорил о волнорезе в Барселонете — название легко запоминалось благодаря сходству с именем города. Обойти несколько кварталов не так уж трудно, особенно если всесильный случай будет к ней благосклонен. Она начнет завтра с утра пораньше и, если потребуется, разместит объявление в газете.

На следующий день Соледад поднялась ни свет ни заря, вызвала такси и отправилась к почтовому отделению в порту. Для начала следовало прогуляться и ознакомиться с районом. Несмотря на разрушения военного времени, Барселона завораживала ее. Здесь было море, по которому она так тосковала в вечных туманах Боготы. Будь у нее право выбора, она поселилась бы здесь навсегда. Но увы. Она обязана вернуться домой.

Время от времени уточняя направление у прохожих, она добралась до места, откуда Жоан чуть не бросился в море шесть лет назад. Он говорил, что приходил сюда каждый день, никогда не пропускал свидание с морем. Но ведь тогда он был совсем ребенок... Сохранилась ли эта привычка до сих пор? Не проверишь — не узнаешь.

Она расположилась на самом краю волнореза и весь день просидела, наблюдая за портовыми буднями. Корабли приходили и уходили, в небе надрывались чайки, рыбацкие лодки разгружали свой улов. Парочки любовались морской далью, дети бросали в воду, покрытую масляными пятнами, бумажные кораблики, которые терпели крушение, едва начав плавание. От запаха дегтя, гнилых канатов и тухлой рыбы перехватывало дыхание. Только ей могла прийти в голову безумная затея искать здесь Жоана.

Когда над головой сгустились сумерки, Соледад оставила свою вахту. Завтра она попытается снова. От волнения она забыла о еде, и у нее подвело желудок от голода.

Был понедельник. Три дня до отъезда.

Вернувшись в отель, она заказала в номер легкий ужин, потом заснула как убитая. А тем временем в большом зале «Рица» пары кружились под модные романтические мелодии, которые Жоан исполнял в своей неподражаемой манере.

С принятым накануне решением в нем что-то изменилось. Ему предстояло привыкнуть к мысли, что у него теперь есть невеста — не та, о которой он мечтал, но та, которую послала в утешение судьба. Он постепенно приходил к выводу, что надо все силы употребить на служение этой новой судьбе.

Да, вопреки себе самому он жаждал привязанности. Можно ли любить, не будучи влюбленным? Не впадая в любовное безумие? Что же она такое — настоящая любовь?

Быть может, в один прекрасный день они с Трини будут танцевать, глядя друг другу в глаза, как танцуют эти пары, и рояль зарыдает под пальцами другого пианиста... быть может.

Еще два дня Соледад упорно проторчала в порту. Вне всякого сомнения, она не перепутала волнорез. Если Жоан все так же верен своей привычке, то непременно должен здесь появиться.

Она приходила с рассветом и сидела под тусклым солнцем ранней осени на самом конце пирса, как простая туристка. В сумке лежала незатейливая закуска: кусочек ветчины и два яблока — вполне достаточно, чтобы утолить голод в течение дня. Небо махало ей на прощание белыми облачками, стрелки часов минута за минутой говорили «нет», но беззаветная любовь не позволяла отступиться. А если она его встретит? Если обернется — а он идет к ней навстречу в белом костюме, объятый нетерпением и страстью? А если... нет. Предпоследний день ее пребывания в Барселоне клонился к закату, а Жоан так и не пришел.

Иллюзии неумолимо растворялись. Она начала подумывать о возвращении — сначала в Париж, затем, еще через два дня, назад к своему безжизненному существованию. Девушка могла бы пойти развлечься, познакомиться с городом, но траур по утраченной любви заставил ее все четыре вечера и ночи просидеть в своем номере в «Рице».

Остался всего один день.

Соледад позвонила в «Ла Вангардию»— портье сказал ей, что эту газету читают все, — и дала объявление, в котором настойчиво просила Жоана Дольгута связаться с ней по телефону отеля. Объявление вышло среди многих других — люди, потерявшие друг друга во время войны, до сих пор продолжали поиски. Сегодня она не пошла на волнорез, чтобы не пропустить телефонный звонок, которого, впрочем, не последовало. Тогда она отложила отъезд еще на сутки и, влекомая ностальгией и потребностью проститься с мечтой, отправилась гулять по унылой, притихшей Барселонете, а затем — снова на волнорез.

Ее последний вечер здесь. На краю, там, где она сидела все эти дни, расположилась парочка. Глядя на них, Соледад представляла себе невозможное: она и Жоан, обнявшись, лицом к лицу с бесконечным простором. Если бы она его встретила, то никогда бы не вернулась домой. Все бы бросила ради него, навсегда покинула чопорное общество, которым так дорожат мать с отцом. Никто бы не узнал, что с ней случилось, она бы сменила имя, лишь бы ее не нашли.

В этот вечер Жоан обещал показать Трини свое самое любимое место в городе, где он провел все детство и часть отрочества. Под лучами ее нежности он потихоньку начал оттаивать, позволял любить себя, и она в ответ прилагала еще больше усилий. Он пока ни разу не целовал ее, опасаясь, что не сможет, что тень Соледад затмит пробившийся сквозь тоску луч надежды.

Жоан, хоть и не любил говорить о прошлом, не мог не вспоминать отца. Соледад же останется его тайной, которую он не раскроет никогда, из уважения как к Трини, так и к самой Соледад.

— Тебе все еще больно из-за отца, да? — ласково спросила девушка.

— Жить вообще больно, Трини.

— Если б тебе передалась хоть капля моей любви, ее ведь целое море!

Прежде чем сделать то, что собиралась, она оглянулась, дабы удостовериться, что поблизости не ошивается какой-нибудь блюститель нравственности. Но вокруг никого не было, только с берега приближалась какая-то заблудшая туристка — неторопливым шагом, видимо, просто убивая время. Никаких поводов для беспокойства.

— Чтобы полюбить, нужно время, — сказал Жоан, осторожно проведя рукой по ее волосам.

— Вот-вот, о чем я и толкую! И это время — сейчас.

Наглядно демонстрируя андалузский темперамент, она подалась к нему всем телом и поцеловала. Ее губы приоткрылись, настойчиво требуя ответной реакции.

И он ответил.

Жоан закрыл глаза и видел перед собой не Трини. Он снова целовал Соледад, вкладывая в поцелуй всю свою многолетнюю тоску. Готов был сбросить с нее одежду и заняться любовью прямо тут, над морем. Как мужчина он давно созрел, но до сих пор не познал женщины, и теперь изголодавшееся мужское начало, пробужденное от летаргического сна, неукротимым зверем сорвалось с цепи.