Герцоги налево, князья направо - Киран Крамер

— Все, кто с этим согласен, проголосуйте как положено, — провозгласил один из коллег лорда Дерби из состава парламента.

Большинство из присутствующих в зале подняли руки.

Щеки у Поппи порозовели.

— У меня есть доказательство, папа. Вот расписка. — Она, однако, достала из-за корсажа совсем другую бумагу. — Она подтверждает, что мама купила эту картину у Ревника и заплатила за нее.

Она передала бумагу отцу. Он и его коллеги начали придирчиво ее разглядывать.

Лорд Уайетт откашлялся.

— Это подделка, — произнес он невозмутимо. — Я не волен сказать больше, но этот портрет принадлежит Англии, и я прямо здесь конфискую его от имени правительства его королевского высочества.

— Вы не можете взять портрет! — крикнул Сергей.

— Я согласен. Это возмутительно!

Граф Ливен скрестил руки на груди и вздернул подбородок.

В зале разгорелись бурные споры.

«Пожалуйста, — жарко и безмолвно молилась Поппи, — пожалуйста, пусть будет так, чтобы мамина картина осталась в нашей семье! Ведь она принадлежит нам».

Графиня подняла руку.

— Прошу всех успокоиться, — произнесла она. — Первым долгом позвольте нам показать всем вам картину. Ведь ради этого мы и устроили бал.

Николас освободил портрет от покрывала, и по залу пронесся общий вздох восхищения.

Поппи могла бы смотреть на картину весь день, если бы это было доступно. Настоящее чудо искусства, истинный шедевр.

— Как красиво, не правда ли? — сказала графиня. — Ревник большой мастер.

— Да, так и есть, — отозвалась Поппи, прислушиваясь к одобрительному ропоту, который эхом разносился по всему залу. Она мечтала поместить портрет в библиотеке отца, над каминной полкой, так, чтобы папа, сидя за своим рабочим столом за написанием какого-нибудь спича, мог, подняв голову, сразу его увидеть.

Николас и лорд Дерби, оба, как зачарованные, смотрели на полотно.

— Это моя жена, — сказал лорд Дерби.

— Да, папа, — подтвердила Поппи со слезами на глазах. — А это ты, смотришь прямо на нее. Узнаешь свои любимые запонки?

Он вгляделся более пристально.

— Узнаю.

Николас и Поппи встретились глазами, и в его взгляде она увидела радость и уверенность.

Смог ли он идентифицировать контрагента? Поппи надеялась, что да. А для нее самой это была просто картина… двойной портрет, изображение ее родителей в необычную ночь.

Лорд Дерби откашлялся и обратился к гостям:

— Моя жена собиралась заказать портрет, когда мы с ней некоторое время жили в Санкт-Петербурге. Нам с ней посчастливилось попасть на великолепный бал в Зимнем дворце.

Поппи положила свою ладонь ему на предплечье.

— Мама хотела запомнить этот вечер на всю жизнь.

Лорд Уайетт сделал шаг вперед.

— Тем не менее портрет отныне принадлежит правительству принца-регента, и я сегодня же увезу его с собой.

— Нет, вы этого не сделаете, — заявил на это Николас, голос у него был стальной, а выражение лица жесткое. — Кто вы такой, чтобы утверждать, будто расписка, предъявленная леди Поппи, поддельная?

Лорд Уайетт сжал губы в ниточку. Ответа у него не нашлось.

Николас держал в пальцах расписку.

— Это документ подлинный, — настаивал он. — Я не сомневаюсь, что мы сможем сличить почерк с почерком на любом другом документе, бесспорно написанном рукой художника, и все станет ясным до конца. А теперь посторонитесь и не мешайте нам пройти. Картина находится во владении частных лиц. Англии пришлось бы вступить в деловые переговоры с лордом Дерби и его дочерью, чтобы получить к ней доступ.

— Вы не в своем уме! — Сергей остановился перед Николасом. — Могу ли я напомнить, вам, что картина принадлежит мне и моей сестре? И мы намерены взять ее прямо сейчас.

— Нет, Сергей! — отрезала Поппи. — У меня очень хорошая интуиция, как и у моей матери. И я уверена: именно она заказала эту картину.

— Дорогая леди Поппи, — самым любезным тоном обратился к ней граф Ливен. — Ни вы, ни английское правительство пока не предъявили убедительных доказательств принадлежности портрета одной из двух сторон. Правительство утверждает, будто предъявленная вами расписка поддельная. Вы это отрицаете. Кому нам прикажете верить? По меньшей мере, должно быть проведено тщательное расследование, которое установит истину.

Лорд Дерби положил руку Поппи на плечо.

— Дорогая моя, он прав. У нас нет иных доказательств, кроме представленной тобой расписки, которая является спорной. Я предлагаю пока что оставить картину во владении Ливенов, которые должны хранить ее до окончания расследования.

Мысль о расставании с портретом казалась Поппи невыносимой.

Но такое вполне могло произойти. Она чувствовала это! Глаза у лорда Уайетта горели прямо-таки фанатическим огнем. Он твердо намеревался завладеть картиной. И Сергей тоже. Он согнул руки в локтях с таким видом, словно вот-вот схватит картину и убежит.

Но тут из толпы гостей вышла тетя Шарлотта.

— Полагаю, я могу доказать, кому принадлежит этот портрет, — заявила она, и голос ее зазвенел на весь зал.

Тетя Шарлотта?

Все головы повернулись к любимой дуэнье Поппи.

— Что дает вам право утверждать это? — потребовала ответа графиня.

У Поппи сжалось сердце.

Тетя выглядела такой серьезной, такой испуганной в своем напудренном, немного сдвинутом набок парике, однако она очень скоро взяла себя в руки.

— Та, кто состоит в Клубе Старых Дев и подчиняется его уставу, — заговорила тетя Шарлотта самым уверенным голосом, — никогда не рассказывает о подробностях своей личной жизни без острой необходимости. Видите ли, — продолжила она с улыбкой, — эти подробности обычно куда более интересны, чем в жизни у многих других людей, и тогда они могут стать поводом к зависти и даже ревности. Но сегодня вечером — к удаче для всех вас — должно быть сделано исключение из этого правила.

— В таком случае продолжайте, сестра, — сказал лорд Дерби, подошел к тете Шарлотте и взял ее за руку.

Тетя Шарлотта глубоко вздохнула.

— Как ни старалась я в последние несколько недель, когда поднялась невообразимая суета вокруг его искусства, забыть о том, что Ревник некогда жил на свете, я должна признаться, что мы любили друг друга. — Она бросила взгляд на своего младшего брата. — Я познакомилась с ним в Санкт-Петербурге, Арчи, когда приехала к тебе туда на месяц. Точнее, в тот день, когда мы посетили его вместе с Марианной, заказавшей ему картину. Она сказала ему, что этот портрет станет подарком для тебя, мой брат. Я сопровождала Марианну на многочисленные сеансы в студии Ревника, так вот и складывались мои отношения с художником. Однако они оборвались внезапно, как чаще всего и бывает с любовными связями.