Сироты на продажу - Элен Мари Вайсман

Пия была согласна, что для ребенка лучше всего остаться у миссис Хадсон, но никогда не произнесла бы такого вслух: это ее не касалось. Кроме того, ей было бы грустно расстаться с малышом, и само его присутствие в доме, похоже, помогало миссис Хадсон оправиться от потери сына. Но теперь, когда сестра Уоллис вернулась, не попросить ли ее поискать близнецов, пока она не исчезла навсегда? Правда, Пия еще не рассказала о братьях хозяйке и боялась вот так просто выложить при ней свою просьбу. Не говоря уже о справедливых подозрениях сестры Уоллис, что девочка копалась в ее саквояже.

В эту минуту открылась задняя дверь кухни, и вошел доктор Хадсон. Увидев выражение лица жены, он бросился к ней.

— Что случилось?

— Сестра Уоллис не смогла найти приемных родителей для мальчика, — со слезами на глазах ответила миссис Хадсон. — Говорит, его придется отдать в приют.

Доктор Хадсон положил руку ей на плечо.

— Успокойся, дорогая, все будет хорошо.

Софи слезла со стула, подбежала к родителям, обняла их за ноги и взмолилась:

— Пожалуйста, пусть он останется с нами!

Маргарет сделала то же самое.

— Не отдавайте нового братика! — завывала она. — Мы его любим и будем помогать заботиться о нем. Честно-честно!

Доктор Хадсон нежно улыбнулся дочерям и погладил их по головам.

Элизабет забарабанила по столешнице своего детского стульчика и стала раскачиваться на сиденье.

— Дай, — потребовала она. — Дай.

Пия вынула малышку и поставила на пол. Та поковыляла к родным и, смеясь, обняла всех по очереди, называя каждого:

— Ма-ма, па, Офи, Грет, Ео. — Потом подошла к Пии, взяла ее за руку и потянула к остальным. — Пия, — произнесла она совершенно отчетливо.

В горле у няни встал жгучий ком. Хотя Элизабет была еще совсем мала и любила всех вокруг, этот жест очень тронул Пию. Она потрясла головой, надеясь, что малышка не будет настаивать. Ей совсем не хотелось испортить момент счастливого семейного единения. Но миссис Хадсон тихонько кивнула няне, позволяя примкнуть к их кругу. Кровь бросилась Пии в лицо, и она вслед за Элизабет подошла к остальным и неловко встала рядом с миссис Хадсон, наклонив голову. От мысли, что эти дети и взрослые воспринимают ее как члена семьи, она заплакала.

Миссис Хадсон улыбнулась сквозь слезы мужу, задавая ему безмолвный вопрос.

— Делай как знаешь, дорогая, — сказал доктор. — Я поддержу любое твое решение.

Миссис Хадсон кивнула и, содрогаясь, уткнулась носом в шейку младенца.

— Я согласна, — всхлипнула она. — Все равно у меня не хватило бы сил отдать его.

Сестра Уоллис с довольной улыбкой сложила руки на груди:

— Превосходно.

— Поздравляю, сестра Уоллис, — усмехнулся доктор Хадсон. — Похоже, вы нашли мальчику новый дом.

— Я считаю, что вы приняли очень мудрое и гуманное решение, — заявила сестра. — Храни вас Бог.

Маргарет и Софи прыгали от радости, смеясь и хлопая в ладоши:

— Он остается! Он остается!

Подражая старшим сестрам, Элизабет тоже начала смешно подскакивать.

* * *

Благодаря регулярному питанию, теплой кроватке и чистой одежде худенькое личико младенца и щуплые ножки пополнели, а бледная кожа приобрела здоровый розовый цвет. Доктор и миссис Хадсон назвали его Купер Ли, и через пару недель хозяйка уже снова улыбалась и хлопотала по дому. Живой огонек в ее глазах потух навсегда, но время от времени она все-таки смеялась, с удовольствием играла с дочерями и сияла, держа на руках Купера. Каждую ночь она спала в детской.

Кроме прочего, присутствие младенца в доме внушало Пии надежду, что для Олли и Макса, если они живы, тоже нашлась любящая семья. Девочка убеждала себя, что так оно и есть, и тяжелая цепь, сковывающая сердце, немного ослабла. Однако, как она и ожидала, едва Хадсоны взяли ребенка в семью, сестра Уоллис перестала их посещать. Пия ненавидела себя за то, что не отважилась рассказать Хадсонам о братьях, прежде чем сестра пропала навсегда, но девочка все еще боялась, что хозяева не поймут и не простят ее, особенно когда рана от потери сына еще так свежа.

И вдруг сестра Уоллис объявилась снова.

Был четверг, и Пия вошла в детскую, чтобы поднять Элизабет после дневного сна. Как обычно, малышка перекатилась на бок и улыбнулась, моргая сонными глазками; на губах блестела слюна. Она была очень смирным ребенком, редко плакала или капризничала, и в тот день вела себя как всегда. Пия поменяла ей подгузник и одела малышку в платьице, рейтузы, белую кофту, пинетки и вязаный чепчик. Когда она закончила, Элизабет встала на ножки, обняла няню и прижалась к ней щекой, ожидая, когда ее вынут из кроватки. Так она делала всегда, и Пия каждый раз говорила «хей-хоп!», чтобы повеселить девочку. Однако сейчас, едва их лица соприкоснулись, в ухе у Пии стрельнула боль, отдающая в челюсть. Няня сняла руки Элизабет со своей шеи и вернула ребенка в кроватку. Боль тут же прекратилась. Осторожно отодвинув мягкие белые локоны девочки, Пия осмотрела ее ухо. Кожа была ровной и чистой. Элизабет засмеялась и поежилась, словно ее щекотали. Она казалась совершенно здоровой, но тревога камнем осела в животе Пии.

— Что с тобой, малышка? — спросила она. — Только не говори, что ты заболеваешь.

— Ео, — заявила Элизабет. — Хочу Ео. И Грет. — Она улыбнулась и снова обвила руками шею Пии.

Пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль в ухе и челюсти, няня взяла девочку на руки и вышла из детской.

— Маргарет в игровой вместе с Софи, — объяснила она. — А Лео с нами больше нет. Хочешь пойти к Куперу?

— Ео, — улыбнулась Элизабет.

От страха у Пии перехватило дух, и она поспешила найти миссис Хадсон и сообщить ей, что с Элизабет что-то происходит. Тут она услышала внизу женские голоса. Гадая, кто это может быть, она перегнулась через перила лестницы. Миссис Хадсон и сестра Уоллис стояли у нижних ступеней и тихо разговаривали. Хозяйка явно сердилась. Пия никогда не слышала, чтобы она говорила в таком тоне. Даже снизу было видно, как напряглись у нее плечи и исказилось гневом лицо. Потом она отдала сестре Уоллис нечто похожее на пачку денег.

— Мой муж не должен об этом знать, — заявила она.

Сестра Уоллис сунула деньги в саквояж.

— Понимаю, — успокоила она. — Даю вам слово. А остальное отдадите в следующем месяце?

— Да. Но я все-таки не могу понять, почему вы не предупредили меня. По-моему, вы умолчали нарочно.

— Это повлияло бы на ваше решение?

— Конечно нет, — возмутилась миссис Хадсон. — Но вы с самого начала мне лгали. И я не потерплю угроз.

Пия выпрямилась, сердце у нее внезапно заколотилось; девочка даже испугалась, что его стук слышен внизу. Не стоило подслушивать. По крайней мере, сейчас. Ей очень хотелось узнать, в чем суть спора, но ее ни в коем случае не должны застать за таким недостойным делом. И вдруг Элизабет схватилась пухлыми ручками за перила и заглянула вниз, чуть не выскользнув у Пии из рук.