Новая книга ужасов - Стивен Джонс

Это имя, которое столько времени оставалось под замком, сказанное голосом, который она считала давно позабытым.

Люси.

Сердце Мины стучало заполошно, в рваном ритме, словно у испуганного ребенка. Снова заговорила Сильвия Бич, вежливо утихомиривая шепчущихся людей и представляя Колетт. Когда автор вышла вперед, раздались сдержанные аплодисменты – а один из сюрреалистов пробурчал что-то саркастическое. Мина плотно зажмурилась. Она дышала слишком быстро, ей было холодно, и вспотевшие пальцы впились в края кресла. Кто-то коснулся ее руки, и Мина подпрыгнула, издав вздох, достаточно громкий, чтобы привлечь внимание.

– Мадемуазель Мюррей, êtes-vous bon?[84]

Она растерянно моргнула, узнав небритое лицо одного из магазинных служащих, но не смогла вспомнить его имени.

– Oui, je vais bien[85], – она попыталась улыбнуться, сдерживая слезы, загоняя обратно головокружение и смятение. – Merci… je suis désolé[86].

Клерк с сомнением кивнул и неохотно вернулся к подоконнику за спиной Мины.

Колетт начала читать, мягко выпуская слова на волю. Мина бросила взгляд туда, где сидела рыжеволосая женщина. Она почти ожидала обнаружить кресло пустым или занятым кем-то совершенно другим. Она тихо, сама в это не веря, молилась, чтобы это оказалась всего лишь галлюцинация или какая-то игра света и тени. Но женщина все еще сидела в кресле, хотя и слегка повернулась, так что Мина теперь видела ее профиль, ее полные губы и знакомые скулы. С бледных губ Мины сорвался еле слышный приглушенный стон, и она представила, как встает, расталкивает людей и выбегает из книжного магазина, бежит сломя голову по темным улицам Парижа в свою крошечную квартиру на Сен-Жермен.

Вместо этого Мина Мюррей осталась сидеть, переводя взгляд с не знающих устали губ чтицы на изящные черты безымянной рыжеволосой женщины с лицом Люси Вестенра.

После чтения, пока остальные крутились и перемешивались, мотали прялку почтительных замечаний к «Сидо»[87] – и творчеству мадам Колетт в общем, – Мина осторожно двигалась к дверям. Казалось, что толпа за последние полчаса удвоилась, и Мина, внезапно ощутив приступ клаустрофобии, протискивалась в сигаретном дыму между плечами собравшихся. Но четверо или пятеро сюрреалистов с улицы Жакоб плотно столпились – в их обычной конфронтационной манере – у дверей магазина. Они уже позабыли о романистке, погрузившись в собственную шутливую перепалку.

– Pardon, – сказала она достаточно громко, чтобы перекрыть разговор. – Puis-je…[88] – и указала за дверь за их спинами.

К ней повернулся стоявший ближе прочих мужчина, сухопарый и немытый, такой бледный, что его почти можно было принять за альбиноса. Мина вспомнила это лицо, этот нос крючком. Она однажды видела, как этот мужчина плюнул в монахиню у «Двух маго»[89]. Он не пошевелился, чтобы дать ей пройти, и Мине подумалось, что даже его глаза выглядят грязными. Трупными.

– Мадемуазель Мюррей. Прошу вас, на минутку.

Мина еще секунду смотрела в сердитые глаза сюрреалиста, потом медленно повернулась к Адриенне Монье. Принадлежавший Адриенне магазин «Maison des Amis des Livres»[90] находился на другой стороне улицы. Этой ночью его окна были темны. Было широко распространено мнение, что мадемуазель Монье внесла немалый вклад в успех «Шекспира и Компании».

– Я привела человека, который был бы очень рад с вами встретиться.

Рядом с Адриенной, потягивая вино из бокала, стояла рыжеволосая женщина. Она улыбнулась, и Мина заметила, что у нее каре-зеленые глаза.

– Это мадемуазель Кармайкл из Нью-Йорка. Она утверждает, что является большим поклонником ваших работ, Мина. Я как раз рассказывала ей, что у вас в «Небольшом ревью»[91] вышла очередная работа.

– Анна Кармайкл, – нетерпеливо добавила женщина мягким голосом и протянула руку.

Словно со стороны, Мина смотрела на то, как отвечает на пожатие.

Анна Кармайкл из Нью-Йорка. Не Люси.

– Благодарю вас, – голос Мины был мертвенно спокоен, как море перед шквалом.

– О, господи, нет, это вам спасибо, мисс Мюррей.

Не Люси, совершенно не Люси, – теперь Мина видела, насколько эта женщина была выше Люси, насколько более тонкие у нее руки, заметила родинку у уголка накрашенных губ.

Адриенна Монье исчезла в толпе, куда ее затянула толстая женщина в уродливой шляпе, украшенной страусиными перьями, и Мина осталась наедине с Анной Кармайкл. За ее спиной разделившиеся на группы сюрреалисты с утомительным пылом спорили о каких-то древних, избитых вещах.

– Я читаю вас с выхода «Белого ангела Карфакса», а в прошлом году – о, боже! – в прошлом году я прочитала в «Арфисте» Canto Babel. Мисс Мина, в Америке говорят, что вы – новый По, что на вашем фоне ле Фаню и все эти глупые викторианцы выглядят…

– Ну, я… – начала Мина, которая не была уверена, что собирается сказать, просто ей хотелось прервать собеседницу. Головокружение, обостряющееся ощущение нереальности быстро накатывали снова, и Мина прислонилась к книжному шкафу.

– Мисс Мюррей? – Анна Кармайкл осторожно шагнула ближе, протянув длинные пальцы, словно в готовности поддержать споткнувшегося человека.

– Мина, если можно. Просто Мина.

– С вами?..

– Да, – ее снова пробил пот. – Извините меня, Анна. Просто слишком много вина на пустой желудок.

– Тогда разрешите мне пригласить вас на обед.

Поджав губы, Мина прикусила кончик языка с такой силой, что ощутила соленый привкус крови, и мир вокруг начал снова обретать четкость. Сиропообразная чернота по краям поля зрения медленно, по градусу, отступала.

– О, нет, я не могу, – удалось ей выговорить. – Правда, это не…

Но женщина уже брала ее за руку, обнажая похожие на два ряда жемчужин зубы в полукружьи улыбки. Властная американка до кончиков волос. Мина вспомнила о Квинси Моррисе и задумалась о том, бывала ли эта женщина в Техасе.

– Но, Мина, я настаиваю. Вы окажете мне честь, и в ответ… ну, я не стану ощущать чрезмерной вины, если нечаянно начну слишком много болтать.