Ведич - Василий Головачев

– Я тоже соорудил себе такой уголок, – сказал Ираклий, оглядывая небольшой зал. – Хотя времени для занятий спортом практически не остаётся.

– Это не спорт, – махнул рукой Крутов, заканчивая подтягивания на перекладине. – Как говорил один политик: спорт – это физкультура, доведенная до абсурда. В чём-то он прав.

Ираклий бросил взгляд на мускулистый торс волхва без единой капли жира, качнул головой:

– Может быть. И всё же я считаю, что лучше заниматься спортом, чем идти грабить людей.

– Ты имеешь в виду бандитов или чиновников?

– И тех и других.

– Подожди, я окунусь в пруд.

Крутов вышел из флигеля, нырнул в вырытый им бассейн в огороде размерами три на шесть метров, выбрался на обложенную кафелем кромку бассейна, встряхнулся, сея веер брызг, направился к дому, на ходу вытираясь махровым полотенцем. Ираклий с некоторой завистью посмотрел на бассейн, поспешил за хозяином.

– Хорошая идея – сделать такую ванночку. Я не додумался.

– У тебя всё впереди.

– На зиму воду спускаешь?

– Зачем? Она у меня не замерзает.

– Понятно.

Лиза встретила гостя в прихожей, обняла.

– Есть будешь?

– Вообще-то я не голоден, да и поздно уже. Предпочитаю после семи ничего не есть, кроме продуктов. Свари кофеёчку.

– Мне тоже, – попросил Крутов из спальни.

Через минуту он вышел, переодетый в домашний халат.

– Пойдём в кабинет.

Ираклий проследовал за ним в святая святых волхва, потрогал рукой спинку высокого деревянного кресла, висящую на стене капию.

– Не боишься за сохранность? Короне цены нет.

– Этот дом недоступен для конунгов, – равнодушно ответил Крутов, включая компьютер. – Почитай-ка.

Ираклий подсел к экрану, изучил текст Замысла, оглянулся на волхва:

– Ты хочешь отвлечь внимание конунгов, как в прошлый раз?

– Нет, как в прошлый раз не получится. Тогда они клюнули на приманку и устремились за вами, но этот приём работает лишь однажды. Да и не хочется вновь подвергать риску вашего сына или кого бы то ни было из других детей. Я хочу договориться с кем-нибудь из серых.

Ираклий с сомнением почесал затылок.

– Грэи никогда ни с кем не сотрудничали.

– В прошлый раз грэй Тимергалин всё-таки согласился пропустить нашу команду.

– Не знаю… не факт, что в следующий раз кто-то из них выступит на нашей стороне. А если предпочтёт другую? И сдаст нас конунгам?

– Всё равно стоит рискнуть. В Великом Устюге располагается центр российского Синклита, но там же обосновался и один из серых.

– Кто?

– Левон Тигран, бывший президент Центра нетрадиционной медицины.

– Я его практически не знаю.

– Мы встречались пару раз, последний – года три назад.

– Ну и?..

– Он человек со странностями, но что-то в нём есть тёплое.

– В первую очередь он, как и каждый грэй, жёсткий индивидуалист и вряд ли захочет вмешиваться в чужие дела. Хотя было бы здорово уговорить его примкнуть к нам. Если хочешь, можем пойти к нему вместе.

– О тебе не должен знать никто. – Крутов едва заметно улыбнулся. – Ты – резерв Ставки главного командования. Кстати, у нас в руках есть одна из передвижных установок «Лунного света». Дурак Сулухутдин-Варавва повёз её в Фошню, надеясь ликвидировать Школу Шерстнева, наши парни перехватили. Надо использовать её при возможности.

– Хорошая идея, – согласился Ираклий. – Где вы её спрятали?

– Она у Онуфрия.

– Сейчас же свяжусь с ним и заберу установку. Пусть побудет где-нибудь поближе к Каргополю. Но вся наша возня с «шестёрками» конунгов не решает общей проблемы. Нужно раз и навсегда покончить с Синклитом и убрать его помощников, таких как Сосновский, Валягин и Гвоздецкий. Тогда и Светлому будет легче исполнять его миссию Держателя Рода, Пестователя России.

– Да, – кивнул Крутов, мягчея лицом. – Он наша надежда на возрождение Закона Справедливости. Конунги жаждут абсолютной власти, создавая институты «Великой Революции», разрушая традиционные институты морали и религии, утверждая через СМИ диктат сатанизма, и у них на пути только мы с тобой.

– Катарсис, – мрачно сказал Ираклий.

– Надежда на Катарсис, – усмехнулся Крутов. – На систему и на процесс.

Вошла Елизавета, держа поднос с кофейным сервизом.

– Прошу, мальчики.

Мужчины прервали разговор.

Всё было понятно и без слов.

Лётчики не подавали признаков жизни, и Никифору с трудом удалось вытащить из кресла одного из пилотов. К счастью, «Ми-8» не успел свалиться в штопор. Через минуту вертолёт выровнялся и затарахтел винтами над вершинами сосен, продолжая держать курс на Москву.

Пилотами занялись Булавин и Тарасов, пытаясь привести их в чувство.

– Что с ними? – посмотрел на друзей Хмель.

– Без сознания, – ответил Дмитрий, колдуя над сидящим в кресле вторым пилотом.

– Что случилось?

– «Лунный свет», – сквозь зубы процедил Тарасов. – Не знаю как, но им была передана некая команда, и оба отключились.

– Почему же излучение «Лунного света» не подействовало на нас?

– Во-первых, «Лунный свет» бьёт по площади, и мощность излучения мала. Во-вторых, у нас есть защита.

– Комбезы, что ли?

– Сергий.

Хмель невольно оглянулся на люк в грузовой отсек.

– Парень растёт. Но если против нас включили «Лунный свет», то наши преследователи уже знают, что мы сели в вертолёт.

– Скорее всего они нашли машины на аэродроме.

– Тогда надо срочно садиться, иначе собьют к чёртовой матери!

– Держи ниже, чтобы локаторы не зацепили, тогда проскочим.

– Где предполагаешь приземлиться?

– До Москвы всего минут двадцать лёта. Сядем, где и рассчитывали, под Волоколамском. Ираклий обещал предоставить транспорт.

– Разреши, дядя Глеб? – Сергий дёрнул Тарасова за рукав. – Я их посмотрю.

Глеб Евдокимович отодвинулся в сторону.

Сергий склонился над пилотом, лежащим между креслами, провёл надо лбом ладошкой несколько раз.

Пилот открыл мутные глаза, полежал немного, глядя в потолок кабины, потом глаза его наполнились жизнью, и он приподнялся на локтях.

– Что происходит? Где я?!