Рассказы ночной стражи - Генри Лайон Олди

– Желтыми обезьянами, ваша светлость!

– И какого он мнения об их воинском мастерстве?

– Самого низкого, ваша светлость!

– Восхищался ли он нашим гостеприимством?

– В определенной степени, ваша светлость.

Чиновник с облегчением перевел дух. Я же решил, что не стоит до смерти топить беднягу-переводчика. В конце концов, заявление Рикарду-доно о том, что жирная еда, шелковый плащ и теплый нужник делают человека слабым – разве эти слова при должном воображении нельзя было принять за восхищение гостеприимством?

– Ваше мнение, Кэнсин-сан?

Сёгун повернулся к первому министру.

– Такой вызов бросают не впервые, – Фудзивара подъехал ближе. – При господине Нобутаде, вашем досточтимом отце, варвары дважды участвовали в схватках без фуккацу. Я слышал, что подобное видел и ваш глубокоуважаемый дед, господин Нобуёши. Но в силу возраста я не был свидетелем тех случаев.

– Мои благородные предки разрешали поединки с варварами?

– Да.

– То, что не унизило моего отца и деда, – сёгун подбоченился, – не может унизить и нас. Напротив, это послужит нашему возвышению. Варвар презирает наших самураев? Отлично! Чем выше дерзкий задирает нос, тем больней его падение. Рэйден-сан!

– Я здесь, ваша светлость!

– Пусть ваш слуга будет поблизости. Если я потребую, вы получите от него точный перевод речей варваров.

В словах Кацунаги сквозил явный вызов министру Фудзиваре. «Бросить собачий кал перед драконом?!» Похоже, дракон с легкостью согласился бы на это, лишь бы досадить тигру.

– Да, – прибавил сёгун, обращаясь ко мне, – и вы тоже не отходите далеко. Рядом со мной мало людей, в чьей честности я могу не сомневаться. Когда находишь золотую монету, жаль ее потерять.

Я пал ниц, благодаря за оказанную честь.

– Я Омура Досан из Киото! Прошу удостоить меня поединка!

Что отвечает Рикарду-доно, я не знаю. Надеюсь, сёгун не пошлет меня к Мигеру выяснять это. Судя по тону варвара, его речь далека от вежливости.

– Начинайте! – велит сёгун.

Взмах веера.

Омура выхватывает меч. Меч Рикарду-доно обнажен, варвар держит оружие в вытянутой руке на уровне плеча. Острием он целится в глаза противника. Я впервые вижу такую позу, когда плечо, кисть и острие меча образуют прямую линию. По-моему, это адски неудобно. Ноги Рикарду-доно выпрямил и свел вместе. Носок правой устремлен в сторону Омуры. Это больше похоже на танец актера, исполняющего роль женщины, нежели на боевую изготовку самурая.

Нет, не впервые. Нет, это может быть удобно.

Да, я уже видел эту манеру боя.

Вечер, дождь, буря. Грязь перед рыбной лавкой торговца Акайо. Я в грязи. Банда Куро-бодзу. Хохот, насмешки. Мигеру с моими плетями. Ноги выпрямлены, задники сандалий упираются друг в друга. Правая рука поднята на уровень плеча. Рукоять длинной плети выставлена вперед, кончик смотрит в лицо бандиту.

Я моргаю. Бандит превращается в Омуру Досана.

– Кацу! – ревет Омура.

И атакует без подготовки.

Клинок Омуры рассекает воздух быстрее, чем я могу за ним уследить. Будь на месте варвара кто-то из самураев, он уже пал бы мертвым. Но меч Рикарду-доно слишком длинный. К тому же варвар все время двигается, не позволяя Омуре приблизиться на расстояние рубящего удара. Все, что попадает под меч самурая, это сверкающая полоса стали.

Омура пытается обойти чужой меч.

Тщетно.

Всякий раз после того как клинки сталкиваются, острие варварского оружия вновь смотрит в глаза Омуре. Имей меч лицо, он бы улыбался. У него есть причины для смеха. Я вижу, как сильно выщербилось лезвие клинка Омуры от резких столкновений с мечом Рикарду-доно.

«Сталь из Толедо. У этого прохвоста есть деньги на хорошее оружие. Меня можно избить, господин. Но от этого у вас не появятся богатые рудники…»

– Безумец! – слышу я.

Это Мигеру. Повинуясь моему приказу, он сидит на земле у левого края помоста. Согнулся в три погибели, чтобы даже верхушкой своего капюшона не оскорбить взор сёгуна.

– Безумец! – повторяет Мигеру.

Я знаю, о ком он говорит.

Омура кричит и падает. Только что он предпринял маневр, какой был бы хорош против копья. Против длинного и узкого меча этот маневр оказался вовсе не хорош. Выясняется, что оружие варвара обладает еще одним качеством, неприятным для соперника: гибкостью. Острие пронзило Омуре бедро. Омура пытается встать, не может. Сделав шаг вперед, варвар упирает клинок, красный от крови, в грудь Омуры. Смерть дрожит между ключицами самурая, смерть без фуккацу.

Рикарду-доно смеется. Убирает меч.

Отступает.

Можно ли услышать тишину? Я слышу. Самураи на площади молчат так, что становится страшно. Кажется, еще миг, и они кинутся на варвара всей толпой. Сомнут, разорвут на части, не считаясь с потерями. Лишь присутствие сёгуна и первого министра сдерживает их.

– Я Сибато Кэйдзи! – взрывается тишина. – Прошу удостоить меня поединка!

– Я Хаяси Саданобу! Прошу удостоить…

– Прошу удостоить…

– Я Ёсида Сюдзо!

– …поединка!

– Я Отани Умако! Прошу…

– Я…

– Я!..

– Я!!!

– Ивамото Камбун, – произносит господин Фудзивара.

В этом гаме я слышу первого министра лишь потому, что он склонился к сёгуну. Мне холодно, я замерзаю. Рядом со мной сидит ледяная дева Юки-онна[71]. Дышит ли его светлость? Кажется, даже лицо сёгуна покрылось инеем.

Один ли я такой? Всех на помосте знобит. Весна, день, солнце в небе – все утрачивает значение, лишается тепла перед зимней стужей высочайшего гнева.

– Дать разрешение кому-то другому – это значит лишь прибавить нам позора. Я не уверен и в этом человеке, но больше мне некого предложить.

– Нет!

Сегун шипит. Сёгун взбешен.

– Выставляйте всех, изъявивших желание. Одного за другим!

– Он их убьет, ваша светлость.

– Пусть! Пусть убивает! Варвар тоже не железный. А когда он утомится, мы выставим Камбуна.

Война, вспоминаю я. Путь коварства и обмана.

– Одна победа против многих поражений? Одна сомнительная победа против многих несомненных поражений? Ваша светлость, не кажется ли вам, что такая стратегия…