Изнанка судьбы - Алина Лис

— Ты можешь уйти. Или можешь остаться с нами. Но в последнем случае ты должна приносить пользу. Мы не в том положении, чтобы кормить нахлебника. Даже двух…

— Двух? — вяло удивилась я.

Щедрое предложение фэйри было странным. Как и то, что они так сразу поверили в мои добрые намерения. Я бы на их месте точно не стала привечать «человечку».

— Решать тебе, детка, — продолжала женщина. — Но я бы посоветовала держаться нас, пока Ринглус не передумал. Иначе ни ты, ни твой малыш не переживете эту зиму.

— Мой… кто? — я окончательно потеряла нить разговора.

— Ты беременна, маленькая. Не знала? — она тихо засмеялась. — Всегда с вами, человеками, так.

— Беременна? — опешила я. — Вовсе нет! Рэндольф бы никогда…

— Плохо, что он не сказал тебе. Но он и правда любил тебя, иначе не отдал бы чейнадх.

— Нет, — сердито возразила я. — Я не беременна. Он бы не сделал этого, не спросив меня!

Она усмехнулась с видом превосходства, и я даже на секунду засомневалась в своей правоте. Что я знаю о фэйри? Мог ли Рэндольф подумать, что, оставив подобный «прощальный подарок», поступает верно?

Я вспомнила своего упрямого воина и поняла: нет. Или все, что я думала о Рэндольфе, было неправдой, и он не стоил ни единой слезинки.

— С чего вы вообще решили, что я… того?

— Ты играешь на чейнадхе, детка. И как играешь! Твое дитя будет великим музыкантом.

Я помотала головой, от сердца отлегло. Если все их аргументы — талант к игре на флейте, я могу быть спокойна. Моих странностей хватит на то, чтобы играть на любом инструменте, не будучи в тягости.

Возможно, они рассердятся, когда узнают правду. Но нельзя сказать, что я здесь кого-то обманула. И Тильда права, я не в том положении, чтобы крутить носом.

— Как и какую пользу я могу принести?

Рэндольф

— Не хочу, чтобы Терри уезжал! — она хмурится и надувает губы.

— Это ненадолго, — отвечает Рэнди.

— Ничего себе «ненадолго»! Десять лет!

— Это традиция, Элли. Он будущий десница тана, значит, должен пройти послушание у Мастера интриги.

Она отворачивается и шмыгает носом. Рэнди вздыхает. Он сделал бы что угодно, чтобы она не плакала, но пойти против традиций клана не вправе даже тан.

Будь Рэндольф старше и умнее, он бы ответил, что понимает ее чувства. И что ему тоже больно расставаться с братом.

Когда они встретятся через десять лет, Терранс будет иным. Мастер обтесает его, как скульптор кусок мрамора. Научит быть осторожным в словах и трижды осторожным в поступках. Научит планировать, думать, договариваться. Научит советовать тану, но не идти против его решений.

Что останется от прежнего друга? Смогут ли они сохранить то, что связывает их сейчас?

Будущий глава клана Танцующих-с-Ветром слишком юн. Он плохо знает себя и еще хуже — других. Его тоска — отражение тоски девочки, но он проживает ее, стиснув зубы, потому что его учили: будущему тану не к лицу слабости.

Элисон вскакивает, упрямо топает ногой. Огонек, солнечный зайчик на холме, кусочек живого творящего пламени.

— Я так не играю! Я королева или нет?

«Королева, — молчаливо отвечает ей мир. — Королева этого холма и этих менгиров. Человечка-с-тенью, девочка-колдунья. Давай, выпусти на волю своих птиц, прикажи облакам играть в догонялки. Твоя власть начинается и заканчивается здесь, твой друг все равно уедет, потому что такова его судьба».

Но она еще не привыкла к потерям и еще не знает, что такое смирение.

Рэндольф слишком поздно понимает: что-то не так. Исчезло солнце, небо над головой налилось синью — словно великан плеснул из гигантской чернильницы и над площадкой повис лязг и клацанье.

— Получилось!

Ослабевшие ноги не держат, но фэйри успевает поймать девочку в объятия.

— Смотри, Рэнди! Я смогла.

Рэнди обнимает ее — человечка-Элли, доверчивый рыжий котенок, одна невеста на двоих с братом. Обнимает и смотрит, как неумолимо и непреклонно движет свои веретена ткацкий станок судьбы. Отец рассказывал ему о машине, созданной богами для того, чтобы каждая тварь заняла полагающееся ей место в полотне бытия, о Хаосе, что стремится изорвать ткань в клочья, и Стражах, призванных охранять божественное творение…

Миф племени фэйри. Метафора, вызванная из небытия ребенком, который не желает признавать слова «нет» и «надо».

— Давай уйдем отсюда, Элли.

— Уйдем, — она делает шаг навстречу машине. — Только поправим, чтобы Терри не уезжал.

— Нет. Это может быть опасно.

Девочка останавливается и смотрит на него — умоляюще:

— Мы осторожно. И никому не скажем! Ну, пожалуйста! Пожалуйста-препожалуйста.

Терранс старше почти на год, но в негласной иерархии их маленького королевства на троих главный — Рэндольф. Если он скажет сейчас «нет», Элли послушается. Уйдет, побоится делать что-то в одиночку.

Долг… его слишком много в жизни будущего тана. Слишком много «нельзя» и «надо», Рэндольф устал от них. Он не хочет расставаться с братом, не хочет, чтобы плакала Элли. И ему интересно посмотреть поближе на странную машину.

— Ты знаешь, что с ней нужно делать? — с сомнением спрашивает он у подруги.

Она улыбается:

— Конечно! Повернуть рычаг!

Сон ушел резко и безвозвратно, как всегда. Другие воины всегда завидовали его искусству просыпаться мгновенно.

Сквозь затянутое бычьим пузырем окошко смотрело темно-синее небо. Зимние ночи долги, рассвет начнется лишь через пару часов.

Рэндольф сел на тюфяке, выдохнул облачко пара. Каморка, место в которой трактирщик сдал ему за четверть пенни, находилась в летней пристройке, куда не доходило тепло от печки. Трактирщик предлагал переносную жаровню всего за пару пенни, но Рэндольф отказался. У него осталось слишком мало смешных кругляшек, которые так много значили в человеческом мире.

Будь с ним Элисон, он бы снял нормальную комнату. Теплую. С чистыми простынями.

Но Элисон ушла…

Он закрыл глаза, пережидая приступ тоски. Странное ощущение. Оно заставляло вспомнить бой с мантикорой. И как уже после сражения мастер-лекарь, матерясь, орудовал скальпелем, чтобы вырезать засевшие в теле ядовитые иглы.

На обезболивание врач тратиться не стал. И так все силы уходили на то, чтобы не дать пациенту истечь кровью или умереть от яда.

«Не девочка, потерпишь, — ругался лекарь. — Ты ее что, отыметь пытался, герой?!»