Царевна-лягушка для герпетолога - Оксана Токарева

— Машенька, пташка моя, — шипя и кусая от боли натруженные губы, лепетал Лева, пока я, не в силах сдержаться, покрывала поцелуями его искаженное страданием бледное лицо.

Один из прутов распорол еще и щеку.

— Прости, пожалуйста! Я хотел призвать духов, освободиться, добраться до Ивана и вызволить вас с Василисой. Но меня не услышал даже Баська.

Я подумала, что маленькое тельце хомячка вряд ли пережило бы смертельный полет. А если бы он провалился в какую-нибудь расщелину между блоками, я бы не смогла его отыскать. Другое дело, если бы Василиса, открывая засовы, обернулась лягушкой. Но Водяной, видимо, ее не услышал или не сумел вмешаться. Оставалась надежда на обручальный перстень. Но для этого следовало вернуть к жизни моего бедного Ивана, а сначала освободить Леву.

Стараясь не паниковать и не делать резких движений, я осмотрела ноги, кое-как перевязала раны и наложила шины, благо подручных средств кругом хватало, а в качестве перевязочного материала сгодились подол рубахи и прожжённая ветровка. Хорошо, что во время прошлогодней поездки с мамой и ее учениками в лагерь мы проходили курсы первой помощи. Да еще и закрепляли навыки во время Дня гражданской обороны.

Лева героически терпел и что-то там сбивчиво пытался вещать про мертвую воду, которая срастит все переломанные кости. Я верила с трудом. Даже на мой неискушенный взгляд для восстановления подвижности тут требовались месяцы на аппаратах Илизарова, если не услуги протезиста. Спину жестоко пекло, но я не могла сложить крылья, хотя и опасалась привлечь внимание. Когда Константин Щаславович вернется, вряд ли он обрадуется моему побегу.

— Потерпи, пожалуйста, сейчас я сниму тебя, а потом мы вместе отправимся к Ивану.

Лева, конечно, кивнул и послушно сжал зубы. Но в тот момент, когда я невероятным усилием, стараясь еще больше не травмировать кое-как скрепленные моими шинами ноги, его подняла и освободила, издал жуткий жалобный крик и потерял сознание. Из раны хлестала кровь. Все-таки прут, хотя и не позволял двигаться, но зажимал поврежденную артерию.

Кое-как справившись со жгутом и давящей повязкой, я привела Леву в чувство, потом крепко его обняла и соединила половинки яйца, больше всего опасаясь что-то сделать не так или где-то ошибиться. У меня, конечно, еще оставались крылья, но что если нас просто расплющит, как в научно-фантастических фильмах и книгах о первых экспериментах в области нуль-транспортировки?

К счастью, мои опасения оказались напрасны. Портал сработал даже точнее, чем предыдущий. Когда мир вокруг перестал вращаться, и глаза обрели способность видеть, в кровавом закатном зареве предстали очертания заклятого дуба, на котором снова висел сундук, дожидавшийся новых искателей потерянной иглы. Впрочем, наверх я не смотрела, среди груды костей сразу отыскав тело Ивана.

Я боялась увидеть если не высохшую мумию или скелет, то тронутый тленом уродливый труп. Однако брат выглядел так, точно все случилось лишь несколько мгновений назад. Если бы не жуткая рана на груди и выражение обиды и разочарования, застывшие на лице, можно было бы подумать, что он спит.

Впечатление безмятежности и уюта усиливалось еще и оттого, что на груди у Ивана, обернувшись пушистым хвостом и сложив крендельком лапы, сидел Тигрис. Присмотревшись внимательнее, я заметила, что наш боевой кот держит в когтях что-то небольшое и полупрозрачное, напоминающее маленькую птичку. К своему стыду, в плену я позабыла о нашем любимце, малодушно надеясь, что тот благополучно вернулся домой. Но кошки со времен Древнего Египта не просто так считались стражами иного мира.

Еще раз приведя в чувство совершенно обескровленного Леву и устроив его поближе к Ивану, я побежала за нашими рюкзаками, опасаясь за сохранность флаконов с живой и мертвой водой. Крылья убрались, и спина немилосердно кровоточила, но я боялась даже подумать о том, чтобы отвлечься на себя. Я ведь не знала: а вдруг именно этот миг промедления окажется для брата и любимого роковым. Не просто же так Лева, когда я решила сначала испробовать действие чудотворных средств на нем, тут же запротестовал:

— Главное, чтобы хватило для Ивана. Мои раны можно и обычными лекарствами вылечить.

В сказках я читала, как Серый Волк, Ворон, Сокол и Орел или другие магические помощники, прежде чем сбрызгивать раны Ивана-царевича мертвой водой, промывали их разными целебными взварами и более примитивными подручными средствами. И поскольку у кого-то из ребят в рюкзаке еще оставалась пара бутылок минералки, я хотя бы одну решила использовать, чтобы смыть скверну и кровь. И той и другой оказалось немного. Черный меч Константина Щаславовича сработал как бластер или скальпель, сделав точный хирургический надрез и мгновенно закупорив сосуды. Во всяком случае, я не обнаружила ни кровавых сгустков, ни обломков костей. Впрочем, хирурги и даже естественники меня бы просто подняли на смех.

— Ванечка, миленький, я сейчас, — приговаривала я, будто брат мог меня услышать.

Лева внимательно следил за моими действиями, здоровой рукой перебирая шерсть на загривке Тигриса. Как только я принесла живую и мертвую воду, мой мохнатый разумник выпустил свою добычу и теперь зорко следил за полупрозрачной птичкой, которая вилась над грудью и челом Ивана, никуда не улетая и словно бы пытаясь проникнуть внутрь.

Когда я сбрызнула мертвой водой зияющую рану, птичка нырнула туда и исчезла еще до того, как края соединились и срослись, не оставив даже шрама.

Я покосилась на Леву, тот едва заметно кивнул.

Сказать, что у меня тряслись руки в тот миг, когда я открывала флакон с живой водой, значило промолчать. Я не могла совладать с крышкой, опасаясь, что Лева его слишком сильно закрутил. Хотя он и не обладал стальной хваткой гитаристов, умеющих без ключа затягивать гайки, руки имел достаточно крепкие. Жаль только, сейчас в этих руках силы едва хватало на то, чтобы ласкать пытающегося утешить мурчанием кота.

— У тебя все получится, — ободряюще улыбнулся мне Лева.

И его слова и в самом деле меня успокоили. Я с легкостью открыла крышку и оросила живительной влагой плотно сжатые губы Ивана, не очень надеясь на то, что хоть сколько-нибудь попадет внутрь. Впрочем, в Нави многое работало по-другому. Да и о каких законах природы можно рассуждать, если Тонкие Миры — это по сути Тот Свет.

Сначала ничего не происходило, затем грудь брата опала и снова поднялась, рот приоткрылся. Я поспешила влить еще воды. Иван вздохнул, ожидаемо поперхнулся и закашлялся, потом кое-как отдышался и открыл глаза:

— Маш, ты чего?

Не знаю, каких я ожидала слов. Но, встретив взгляд брата, видя, как на его щеки возвращается румянец, как поднимается, чтобы