Император Терний - Марк Лоуренс

— Нашим величайшим трудом было изменить роль наблюдателя. Мы вложили власть в руки людей, прямо в их руки. Оказалось, слишком большую власть. Если чистая сила воли человека, сила воли правильного человека может вызвать огонь из пустоты, разделить воды, обратить камень в прах, повелевать ветрами, на что тогда способны несконцентрированные желания и ожидания миллионов?

— Ты…

— После жизни ты получаешь то, что ожидаешь, то, чего ожидают миллионы вокруг, что творит легенды, бесконечно пересказываемые и разрастающиеся. В этом месте среди песков они создали себе другой рай и другие пути к нему, и темные, и светлые. Все это сфабриковано, наложено на реальность, в которой жил мой народ. Что бы ни ждало человека после смерти в те времена, оно не упоминалось в наших вычислениях. Наши священники, когда было кому их слушать, описывали что-то более утонченное, глубокое и удивительное, чем мешанина средневековых предрассудков, на которую опирается ваш народ.

— Мы это создали? — Это казалось невозможным. — Мы построили небеса и ад?

— О да. Если ваши священники когда-нибудь обнаружат, какая власть сосредоточена у них в руках волею их паствы… Вообще-то лучше пусть этого не случится, а то каждое слово о геенне огненной, о последнем суде и чертях с вилами станет истиной и придет со всех сторон. Почему, ты думаешь, мы так старались усилить ненависть церкви к «магии» и соответствующим практикам?

К сожалению, я ему верил. Это было похоже на правду. Не делая паузу, я схватил книгу с вычислениями и бросил ее на кольцо. Образ Фекслера исчез, как пятно света, если закрыть ладонью его источник. Больше истины за один присест мне не вынести.

Каласади и Юсуф явились на окраину Хамады, чтобы проводить меня в пустыню. Я попрощался с Ибн Файедом в прохладе его тронного зала, принял в дар золото, алмазы, янтарь и пряность под названием «гвоздика» в дорогу. «Всегда есть боль», — сказал он, вкладывая ее мне в ладонь.

Омаль ждал с верблюдами, всего их было десять, трое высоких и белых — подарок калифа — хороших производителей благородного происхождения, но для меня таких же буйных, нелепых и зловонных, как и остальные. Кроме Омаля, у нас было трое погонщиков и охрана из пяти га'тари.

— Спокойного пути, король Йорг, — поклонился Каласади, приложив ладонь к животу.

— Не в этот раз.

Я усмехнулся и слегка наклонил голову.

— В следующий раз погостишь у меня, познакомишься с моей женой, узнаешь, что мне приходится терпеть, — улыбнулся Юсуф.

— В следующий раз погощу. — Я развернулся, но помедлил. — А принц Оррин? Разве ваши предсказания не велят вам избавиться от меня, чтобы расчистить ему путь?

Я похолодел, представив, что девять человек, сопровождающих меня, получили приказ закопать мой труп в дюнах. Улыбка Юсуфа стала несколько напряженной, и он обменялся смущенными взглядами с Каласади. Старший матемаг переплел пальцы и поднял ладони к подбородку.

— Наши проекции показывают: нет существенной вероятности, что вы помешаете принцу Оррину, король Йорг. Мы избавлены от необходимости предпочесть одного многим или наоборот.

— Если он приедет в Ренар, Йорг, не вставай у него на пути. — В голосе Юсуфа послышалась мольба. — Это будет неразумно.

— Хорошо. — Это признание, конечно, спасло меня от конфликта с матемагами, но несколько озадачило. — Тогда ладно.

И я сел на верблюда.

Керес пробудила странное хрупкое чувство. Карета скрипела, как суставы старика, и все, чего Челла касалась, было шершавым, бесцветным и настолько сухим, что вытягивало влагу из кожи.

— Она найдет обратную дорогу к Мертвому Королю.

Челла отвернулась от дороги, Кай держался у ее плеча.

Нежить пойдет по трещинам и провалам, местам, где между миром и сухими владениями смерти висит тонкая завеса. Она будет путешествовать в гробах, в тени больных, перемещаться с эпидемией чумы и однажды окажется при дворе Мертвого Короля, снова окутанная неспокойными душами, захваченными по пути.

— Нам пора в путь, делегат.

Капитан Акстис из Золотой Гвардии провел свои войска по дороге примерно милю, в то время как некроманты возились с Керес. Хотя Гвардия не знала о нежити, ее присутствие тревожило, морально изматывало. Акстису явно хотелось двинуться дальше, оставить Готтеринг мертвым.

— Давай так и сделаем. — Челла уселась в карету. — Поторапливайся, кучер.

Они тронулись, едва Кай успел захлопнуть дверцу. Он ухватился за край скамьи, чтобы не рухнуть на колени к Челле, и повис, тридцать сантиметров разделяли их раскачивающиеся тела. Ее пульс яростно бился в венах на запястьях.

Быстрые руки. На миг Челле понравилась мысль о подобном сплетении. Кай восстановил равновесие и сел — и одновременно она оттолкнула его: общее решение. Она сжала руки, вонзая ногти в ладони, и откинула голову. Да и что ей делать с этим блондинчиком? Мясо без приправ.

— Скоро будем в Хонте? — спросил Кай.

— Да.

Она знала это. Живые любят поболтать, еще намолчатся в могиле. Повинуясь той же необходимости, она плотно поджала губы, чтобы не сказать больше.

— А потом вдоль Дануба, — сказал Кай. — Ты когда-нибудь видела его, Челла?

— Нет.

— Говорят, когда ты влюблен, вода кажется голубой.

До этой истории с Йоргом она никогда не путешествовала, никогда не покидала Геллет, лишь ненадолго уезжала из Йонхолта в горы. За три жизни какие-то жалкие несколько миль, но что она видела в этой поездке!

Три жизни, потраченные на копание в смерти, раскрытие тайн, уход от житейской суеты. И вот она сидела в тряской карете, направляющейся в сердце Империи, ей опротивело быть живой, желудок выворачивало от тряски на ухабах и мысли о том, что предстоит. Пока Мертвый Король не объявил ее своим представителем и не вложил в ее руки пять печатей для голосования, она не сомневалась в его гении. Теперь она знала, что это безумие.

В городе Вендмер капитан Акстис остановил колонну на обед. Гвардейцы отправили двести пятьдесят боевых коней, вьючных животных и обозных лошадей пастись на луга, не думая, чья это земля и для чего предназначена трава. Обоз все еще подтягивался, когда Кай и Челла уселись у очага в лучшей гостинице Вендмера. Челла заметила, как мимо катят повозки оружейников, кузнецов, шорников, обслуживающих армию, фургончик портних. Кай больше смотрел на проституток — следующий за гвардией, постоянно меняющийся отряд девушек на мулах, в открытых колясках и в домике на колесах, принадлежащем Онсе. Каждый отряд сопровождал какой-то тип с изрубленным лицом, дабы охранять, вести, торговаться. Челла почти что видела цепи голода и бедствий, на которых они тащились за вьенскими богачами.

Гвардейцы принесли из обоза кубки и тарелки в бархатных футлярах, каждый набор был украшен имперским орлом. Лишь Золотой Гвардии доверяли обслуживать вверенных им, Сотню и их представителей. Челле стало интересно, могут ли эти сияющие воины управляться с мечами так же ловко, как со столовым серебром, которое разложили перед ней.