Будущее мозга. Как мы изменимся в ближайшие несколько лет - Матео Ниро

Когда наши когнитивные искажения начинают приобретать масштабы катастрофы, вполне возможно, что потенциально опасные стимулы, активирующие систему контроля, в конечном итоге будут расценены как реальная угроза нашим сложным мышлением. С другой стороны, если когнитивные искажения сведут опасность к минимуму, они смогут автоматически заставить наше сознание и тело вернуться в состояние покоя и уверенности. К примеру, телевизионная новость об ухудшении криминальной обстановки в нашем районе может заставить нас повысить меры безопасности в собственном доме. И это логично! Но если когнитивное искажение достигает масштабов катастрофы, мы начинаем демонстрировать поведение, пронизанное недоверием (прислушиваться к сигналам тревоги, наблюдать за соседями, с недоверием относиться к полиции, системе правосудия и т. п.). Таким образом, ощущение незащищенности вызовет эмоциональный отклик, который приведет к усилению защитного поведения, направленного на сохранение физической и психологической безопасности как себя, так и своей семьи. И это будет продолжаться до тех пор, пока сила восприятия не начнет постепенно ослабевать. Таким образом, когнитивные искажения относительно новостей о росте преступности никак не затронут механизмы страха и системы, созданной для его устранения. У человека разовьется ощущение незащищенности, которое будет лишь усиливаться перед лицом существующей проблемы и приведет к тому, что он не сможет приспосабливаться к изменениям в окружающей среде. Это создаст для него своего рода психологическую тюрьму, в которой он будет все больше и больше закрываться.

Катастрофизация мышления, как и многие другие формы когнитивных искажений, может быть ответственна за то, насколько правильно работают наши врожденные механизмы (сражайся или беги), предназначенные для сохранения жизни и личной безопасности. Это может привести к тому, что в какой-то момент данные механизмы перестанут правильно реагировать на новые ситуации, и мы попадем в ловушку еще больших искажений, которые будут минимизировать или превращать в катастрофы потенциальные угрозы и заставлять нас принимать неверные решения относительно возникающих угроз.

* * *

Хотя на протяжении всей истории существовали группы, выражающие свое мнение при помощи экстремального насилия, в последнее время общество все больше и больше потрясают случаи неожиданных нападений на людей на улицах, концертных залах и даже в офисах. Терроризм является одной из страшнейших угроз современного общества, посягающих на физическую неприкосновенность его членов и социальных институтов и пытающихся распространить страх и нетерпимость. Согласно определению, предложенному Александром Шмидтом, директором Центра исследований терроризма и политического насилия Университета Сент-Эндрюса, терроризм представляет собой метод запугивания, основанный на насильственных действиях, оправдываемых преступными или политическими целями, при которых случайно выбранные люди являются не основной целью насилия, а просто средством для передачи послания.

Нападения на посольство Израиля в Аргентине, башни-близнецы в США, железнодорожный вокзал Аточа в Мадриде, а также на стадионе «Манчестер-арена» в Англии прямо во время концерта Арианы Гранде являются одними из самых резонансных событий последних лет. И все это время насильственные действия не прекращались, а только подкреплялись при помощи новейших технологий. Вот почему для эффективной борьбы с терроризмом необходимо понять многочисленные факторы, стоящие за ним. Один из основных вопросов касается поведения тех, кто совершает подобные акты. За любыми радикальными идеями фундаментализма всегда стоят люди. Хотя ни биология, ни культура сами по себе не могут объяснить подобные явления, необходимы дальнейшие научные исследования этих форм поведения для реализации программ, которые смогли бы противодействовать терроризму, отталкиваясь от фактических данных. Важно спросить себя: почему человек приходит к таким экстремальным идеям и становится фанатиком? Что делает человека способным на совершение столь страшных действий против других людей во имя некой идеи или других моральных императивов? Как террористическим лидерам удается вербовать тысячи и тысячи молодых людей? Что можно сделать, чтобы помочь этим молодым людям выйти из данных групп? Это лишь некоторые из вопросов, на которые стремятся ответить научные дисциплины, изучающие поведение человека и динамику групп, такие как когнитивные науки и социальная психология. Постижение основных психических процессов (например, морального познания, социального познания, когнитивных функций), происходящих в сознании этих людей, может способствовать пониманию и, таким образом, созданию лучших условий для предотвращения такого поведения.

Следует сразу уточнить, что лица, совершающие террористические акты, не схожи в массе своей, что отчасти объясняет отсутствие единой теории, которая отражала бы все проявления терроризма. Вопреки принятому мнению исследования показывают, что подавляющее большинство этих людей не страдают психическими заболеваниями. Иными словами, мы имеем дело не с психопатами, не с социопатами, не с садистами, не с психотиками и даже не с людьми, страдающими антисоциальным расстройством личности. Напротив, данные, полученные в ходе многочисленных интервью и оценок, свидетельствуют о том, что это рационально мыслящие люди, которые знают и верят в то, что они делают, которые оценивают издержки и выгоды своих действий и в определенном контексте решают, что терроризм является вариантом.

Два классических исследования 1960-х и 1970-х годов, упомянутые в наших предыдущих книгах, показали, что при определенных обстоятельствах даже стабильные и социально адаптированные люди могут в конечном итоге совершать насильственные действия над другими. Знаменитый эксперимент Стэнли Милгрэма по подчинению авторитету показал, что психически здоровые люди способны по требованию исследователя посылать болезненные и даже опасные для жизни электрические разряды другим, несмотря на то что такое поведение противоречит их ценностям. (Для тех, кто не знает об эксперименте, следует уточнить, что в действительности током никого не били. Но испытуемые, выбиравшие силу удара, об этом не знали. Они нажимали на кнопку и слышали крики из-за перегородки.) Другим признанным исследованием является так называемый «Стэнфордский тюремный эксперимент», проведенный Филиппом Зимбардо, о котором позже был снят художественный фильм «Эксперимент» с Эдриеном Броуди и Форестом Уитакером в главных ролях. В ходе этого исследования была предпринята попытка воспроизвести условия жизни в тюрьме. Одна часть участников была включена в группу охранников, а другая – в группу заключенных. Насилие, которое породил данный эксперимент, привело к тому, что исследование пришлось досрочно прекратить. Эксперимент показал, что люди, выступавшие в роли охранников, начали проявлять склонность к злоупотреблению властью и унижению тех, кто исполнял роль заключенных. Все эти данные свидетельствуют о том, что ключевые ответы на вопросы о терроризме следует искать в характеристиках групповой динамики, то есть в социальных факторах, накладываемых на индивидуальные черты личности.