Выжженная земля - Юлия Диппель

Люциан тихо рассмеялся. Он исполнил мою просьбу, открыв свои стены и губы. И пока его голодный язык ласкал мою шею, ко мне беспрепятственно хлынули его эмоции. От его любви и страсти завибрировали все нервные окончания. От его заботы и вины разрывалось сердце, подогревая наше отчаянное стремление впитать в себя эти драгоценные мгновения. Он ничего не утаивал. Даже боль моей души, которая неустанно раздирала его сущность, пытаясь добраться до меня. Через Люциана я видела саму себя, чувствовала свой вкус и запах. Я была словно восход солнца после ледяной звездной ночи. Оранжевый, красный, сиреневый, синий, черный. Свет и тени. Вечная и эфемерная. Всё, чем я была. Всё, чего он хотел. Властные руки обняли меня и прижали к твердой груди. Я потянулась назад и запустила пальцы Люциану в волосы – мое поощрение и в то же время предупреждение, чтобы он не смел останавливаться. Правда, бессмысленное, поскольку уже ничто не способно было заставить Люциана меня отпустить. Наоборот. Он хотел большего. Его ладонь поднялась вверх по моей шее, до подбородка и повернула мне голову так, чтобы он смог выпить своими губами мои тяжелые вдохи и выдохи. Страсть его поцелуев сломала что-то во мне. Я почувствовала, как моя энергия вспыхнула огнем и взорвала границы тела. Настойчивость Люциана просто сорвалась с цепи. Ему нравилось, как чутко я на него реагировала и как легко у него получалось свести меня с ума. Не разрывая поцелуя, он развернул меня к себе. Наконец-то. Теперь и я могла его трогать, очерчивать руками мышцы пресса, царапать ему спину. Но пальцы наткнулись на ткань. Рубашка мешала. Я выразила свое разочарование нетерпеливым стоном, который явно позабавил Люциана. Вкус его улыбки на моих губах окончательно смыл остатки рассудка. Без сомнения, я бы просто заставила всю его одежду сгореть синим пламенем, если бы он чуть не отстранился, чтобы самостоятельно стянуть рубашку через голову. Этой мимолетной передышкой я воспользовалась, чтобы наполнить легкие живительным воздухом. В тот же миг окружающая обстановка изменилась. Из каменного пола выросла кровать, призывающая к танцу на ее черных простынях. Как, ради всего святого, Люциану удавалось еще создавать что-то в таком духе, когда я, совершенно лишенная воли, таяла под его поцелуями? Меня что, действительно так легко завести?

Теплые пальцы приподняли мой подбородок. Мягко, но уверенно Люциан заглянул мне в глаза.

– Не стыдись за свое желание отдаться мне, потому что я боготворю тебя за это! – Из-под его густых ресниц светилась чистая любовь. Он вновь поцеловал меня… на этот раз так нежно, что мне показалось, что я парила в облаках. Я прильнула к Люциану, ища опору. Мягкая теплая кожа, под которой перекатывались тугие мышцы, вспышками посылала покалывание по моим пальцам и рукам сразу в сердце. Люциан прав – ничего из того, что творилось между нами, не было неправильным или предосудительным. Однако, несмотря на это, в голове не умолкал негромкий амбициозный голосок, полный предвкушения и требовавший выдвинуть равные условия. Если уж мы потеряем сейчас контроль, то вместе.

Повинуясь интуиции, я нашла знак праймуса у него на спине. Дотронувшись до тонких линий, направила сквозь них свою силу. В ту же секунду Люциан запрокинул голову, застонав от наслаждения. И я прекрасно его понимала, потому что пульсирующая волна жара и страсти перекинулась и на меня. Нить связи между нами дрожала от напряжения. Будто сам по себе мой рот приник к его сильной шее. Язык играл на его коже, вызвав еще один невероятно эротичный звук… что-то между мурлыканьем и рычанием. Я подталкивала Люциана назад, пока он не уперся в край кровати, упал на нее и увлек меня за собой. Внезапно его летняя гроза затопила все мои чувства, проникла в легкие, погладила кожу, подчинила себе разум. От потрясения я задыхалась, хватая ртом воздух. Долго. Вырвавшаяся сила Люциана разбивала мои волю и восприятие на тысячи осколков. Остались лишь дикое удовольствие, болезненное желание и ненасытная потребность в освобождении. Крепкие руки схватили меня и опрокинули на прохладные простыни. С необузданной страстью Люциан овладевал моим ртом, моим телом, моим духом, моей сущностью. Я хотела знать, каково это, если он утратит контроль – и теперь могла лишь сгорать вместе с ним.

Меня разбудило легкое прикосновение. По крайней мере, я так думала, потому что понятия не имела, выдернуло ли оно меня из сна, обморока или транса. Я увидела свою руку, покоящуюся на подтянутом животе Люциана. Его грудная клетка поднималась и опадала под моей головой, а черные простыни запутались у нас в ногах. Все мое тело до сих пор трепетало до самых кончиков пальцев. Смутное эхо воспоминания, которое невозможно описать словами. В голове мелькали образы. Светящиеся серебром глаза в обрамлении темных волос, словно танцевавших в штормовом ветре. Белые молнии на разгоряченной коже, затягивающие нас в адское пламя. Упоение. Лихорадка. Экстаз. Любовь. Никто не смог бы постичь случившееся. Никто, кроме Люциана.

Его большой палец рисовал маленькие круги на моем плече. Я слегка выгнулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Теперь его глаза вернули себе тот изумительный оттенок зеленого, который я так любила. Ожидая столкнуться с блестящим в них самодовольством, я обнаружила лишь волнение и мягкость. Люциан был так же поражен, как и я. Столетия, которые он прожил до встречи со мной, в этом случае не имели значения.

Он подарил мне скромную улыбку, говорящую об искренней преданности.

– Да, я поражен, – тихо произнес он. – Нет, мой возраст не имеет значения. С тобой все кажется неповторимым. Да, ты спала. И осторожно: я очень собой доволен.

Уголки моего рта дернулись. Интимность, которую приносило чтение мыслей, невообразима. В то же время мне так нравилось, что у него всегда получалось довести меня до смеха.

– И не только до смеха, – поддразнил меня он с двусмысленной ноткой в голосе. К щекам тут же прилила краска. Я очень хорошо помнила, что Люциан вытворял со мной снова и снова, пока после нескольких часов сладкой пытки я не рухнула на него – охрипшая, дрожащая и обессилевшая. Он знал, чего я хотела и в чем нуждалась. Лучше меня самой. Единственная мысль об удовольствии, которое он мне доставил, вновь вызвала мурашки по всему телу. Превзойти это будет весьма трудно.

– Мммм… – протянул он. Улыбка превратилась в опасную ухмылку. – Этот вызов я принимаю.

Он перекатился, придавив меня своим весом. Локоны упали ему на лоб. В глазах сверкнула дерзость, от которой у меня чуть сердце не остановилось. Я…

Раздался стук. Робкий. Потом послышались приглушенные голоса, о чем-то спорившие под дверью.

На меня резко накатила паника. Я настолько увлеклась, что забыла буквально обо всем. Сколько времени? Печати помешали друзьям до нас дозваться? Что-то стряслось?

Люциан смиренно вздохнул и опять переместился, чтобы лечь рядом со мной, облокотившись на локоть.

– Солнце только взошло. И нет, ничего не стряслось. Бел знает, что мы здесь. Он бы до нас добрался.

– Э-эй! – покричала Лиззи.

– Ну что ж так скромно, моя маленькая дочь разбойника[20], – заговорил Викториус, прежде чем энергично заколотить в дверь. – Приветик вам, похотливые кролички, – пропел он во всю глотку. – Надеюсь, вы одеты. А если нет, то быстренько это исправляйте, потому что мы идё-ё-ём! – И сразу же исполнил сказанное. Дверь распахнулась.