Охота на сверхчеловека - Дмитрий Казаков

Пленник забился было, но быстро затих.

– Не вздумай больше фокусничать, – Радлов разжал руки. – И начинай говорить, а не то… сам знаешь…

Внезапный приступ слабости вынудил его прерваться. Перед глазами появились радужные пятна, в ушах возник мерный рокот. Семен с ужасом подумал, что сейчас свалится в обморок и окажется в полной власти своего нынешнего пленника. Сжав зубы, он начал бороться, гоня дурноту прочь.

– … скажу! – достиг слуха обрывок фразы.

– Чего ты там бормочешь? Повтори, – сказал Радлов, дрожащей рукой вытирая пот с холодного лба.

– Я ничего тебе не скажу, – с некоторым удивлением проговорим снайпер. – Думаешь, я испугаюсь твоих угроз?

– Нет, не думаю, – Семен наклонился, взял пленника за левую кисть и резким движением сломал ему мизинец.

Ночную тьму пронизал вскрик, полный боли. Радлова затошнило, он приложил все силы, чтобы голос звучал столь же уверенно, как и раньше:

– Угрозы не стоят ничего без наглядного примера. Ну что, будешь говорить?

– Кровожадный ублюдок! Ты рехнулся? – в голосе снайпера прозвучал страх.

– И это говорит человек, стрелявший в меня? – причиняя осознанную боль другому, Семен чувствовал себя на редкость погано. На душе скребли кошки размером с тигров, нарастало отвращение к самому себе. Но он твердо знал, что другого пути узнать правду и устранить опасность для себя не существует.

– Я не хотел делать тебе… Ай! – снайпер взвизгнул, когда его безымянный палец стал напоминать сломанную ветку. – Подонок! Гореть тебе в аду! Ох, как больно! Тварь…

– Рассылая спам, не жалуйся на хакеров, – вспомнил Радлов старую сетевую поговорку. – Скоро пальцы на этой руке закончатся, я перейду к правой. И тогда ты не скоро сможешь держать в руках винтовку. Ну что?

После среднего пальца снайпер всхлипнул и попытался плюнуть Семену в лицо, но промахнулся. Указательный вырвал у него стон отчаяния, а большой – кучу оскорблений.

– Если ты хочешь разозлить меня и спровоцировать на убийство, то зря, – проговорил Семен, понимая, что долго вести такой допрос не сможет. – Я изуродую твои пальцы, затем возьмусь за предплечья и лодыжки. Буду выбивать зубы по одному. Сил у меня хватит…

Но сдался пленник только после мизинца на правой руке.

– Ладно, – через слезы прохрипел он. – Я скажу! Только прекрати, фашистская сволочь. Все бы вам пытать…

Радлов испытал облегчение, что больше не придется выступать в роли палача. Но оно причудливо смешалось с радостью – не ожидал, что его назовут фашистом.

– Я работаю на ЦРУ, – заговорил снайпер. – Приказ ликвидировать тебя поступил сегодня утром. Мне сообщили, что…

– Не городи ерунду, – прервал его Семен. – Центральному разведывательному управлению нет до меня никакого дела. Ты проговорился, назвав меня «фашистом». Ну, говори, что ты знаешь! Или мне продолжить? – он ненавидел себя в этот момент за жестокость. Хотелось отойти в сторону, засунуть два пальца в рот и как следует проблеваться. – Потом я буду сильно жалеть об этом дне, но сейчас доведу дело до конца.

На лице снайпера отразилась борьба чувств: страх, отвращение, презрение и даже надежда.

– Меня зовут Томаш Выходил, – сказал пленник. – И вот уже пятнадцать лет я работаю на «Моссад».

– «Моссад»? Разведка Израиля? Разве она сохранилась? И зачем ей я?

– Ответ на твои вопросы очевиден. Мы существуем для того, чтобы жил еврейский народ, – в голосе Томата прорезалось что-то, похожее на гордость, – чтобы никому не пришло в голову повторить то, что сделал Гитлер. Чтобы антисемиты и нацисты боялись выходить на улицу…

Картина немного прояснилась. «Моссад» каким-то образом узнал о сыворотке, о том, что немцам удалось-таки создать сверхчеловека. И когда появилась информация, что этот проект выплыл из забвения благодаря архиву Михнова дворца, евреи встревожились. Именно они, скорее всего, попробовали запугать Радлова с помощью звонков и открытой слежки.

А когда не вышло, попытались уничтожить источник опасной информации. В эту схему прекрасно вписалось нападение киборгов, совершенно невыгодное тому же АСИ.

– Вот оно как… – прошептал Семен. – Они решили, что я хочу восстановить сыворотку, и это будет на руку неофашистам… А ну, хватит болтать!

Выходил, понесший откровенный бред относительно мирового антиеврейского заговора, умолк.

– Мне нужен контакт с твоим начальством, – проговорил Радлов. – Не уверен, что ты мне поверишь, но я вам вовсе не враг. На самом деле мы сражаемся на одной стороне фронта.

– Расскажи это моим пальцам!

– Вариантов у нас два, – Семен не обратил на этот выпад внимания. – Первый – я тебя отпускаю, а ты сообщаешь о моем предложении шефам. И мы встречаемся в заранее оговоренном месте. Но такой путь мне не очень нравится. Ты запросто можешь улизнуть и исчезнуть, а завтра другой снайпер продырявит мне башку.

– А второй?

– Он предполагает, что ты прямо сейчас скажешь, как я могу найти твое начальство. Ясно, что номер компака ты мне не сообщишь. Но ведь как-то вы должны были встретиться после моего устранения.

– Э… ну, – Выходил заколебался.

– Не скажешь сам, мне придется опять браться за твои пальцы, – Семен развел руками. – Я не отступлюсь. Сам понимаешь, речь идет о моей жизни. И если ты промолчишь, я просто убью тебя. Буду вынужден, чтобы получить хоть какую-то отсрочку.

– А что тебе помешает убить, если я все скажу?

– Трудный вопрос, – Радлов провел пальцами по векам, подумал, что сегодня ночью опять не удастся выспаться. – Мои подозрения, что ты можешь соврать. Я оставлю тебя живым, чтобы иметь возможность вернуться, если твои сведения окажутся фальшивкой. Тебе не остается ничего другого, кроме как мне поверить. Ведь если я захочу, то убью тебя. Мне не помешает боязнь провала, страх нарушить приказ или прочие глупости, что важны для шпионов…

– «Старобржевновская Корчма», Белогорска улица, сорок девять. Сегодня в два часа ночи, – проговорил Выходил, отведя взгляд в сторону. По щекам его поползла едва заметная во мраке краснота.

– Как его зовут? Как выглядит?

– Знаю лишь имя – Стефан. Среднего роста, круглолицый, чуть лысоватый. Я должен только показаться. Если не приду до половины третьего, он решит, что дело провалено.

– Ясно, – Семен потер лицо, пытаясь хоть немножко взбодриться. – Тогда сейчас я тебя свяжу и оставлю тут. Если не соврал, то утром или днем тебя найдет кто-нибудь. Если выяснится, что ты обманул, я вернусь.

Выходил картинно поморщился, но ничего не сказал. Радлов вынул из рюкзака порванный костюм, что прихватил из больницы, не желая оставлять следов. Его аккуратно разорвал на полосы и принялся связывать снайпера. Лодыжки и запястья стянул тугими узлами, руки на всякий случай еще примотал к груди так, чтобы ими нельзя было пошевелить.