Сущий дьявол - Данелла Хармон

— Я не мог. Не мог рисковать, потому что, если бы меня схватили, тебя судили бы вместе со мной. — Он нежно сжал ее плечи и заглянул в сердитые глаза своей Гвинет. — Тем более что ты так переживала за военнопленных и так много для них делала. Безопаснее было тебе ничего не знать. Прости меня, Гвинет, но я слишком люблю тебя, чтобы втягивать в союз с Черным Волком.

— Не знаю, смогу ли я простить, — резко сказала Гвинет. Слезы у нее высохли, она смотрела на него с осуждением. Деймон восхищался силой ее духа, ее мужеством. Она уже собирала силы, его маленькая тигрица, она не намерена была смириться, хотя что она могла для него сделать? Гвинет решительно вскинула подбородок.

— Тогда скажи, что будет дальше?

— Будет морской суд — здесь, на борту флагманского судна Болтона, начнется в первой половине дня и будет длиться до тех пор, пока не вынесут вердикт. — Деймон помолчал. — Смертный приговор, Гвинет.

Матрос из-за двери крикнул:

— Осталось три минуты!

— Я напишу адмиралу Фальконеру! Я напишу моему деверю, лорду Симмзу! Я подам петицию регенту! Я не остановлюсь до тех пор, пока тебя не освободят! Я не дам тебе умереть!

Деймон покачал головой.

— У тебя добрейшее сердце, — пробормотал он, глядя ей в глаза. — Адмирал Фальконер на пути в Вест-Индию. Когда до него дойдет письмо, будет слишком поздно. Кроме того, он ничего не сможет сделать, даже если бы захотел мне помочь. — Он заглянул в глубину ее глаз. — Прошу тебя, Гвинет, не мучай себя. Ничего сделать нельзя. Абсолютно ничего.

Она вскочила и, сверкнув глазами, воскликнула:

— Я могу сделать очень многое, милорд, и я это сделаю! Они говорят, что ты тот самый пресловутый Черный Волк, ведь так? Тогда скажи мне, кто пытался выкрасть американского мальчишку, когда мы были в Морнингхолле?

— Я не могу этого сказать.

— Черт возьми, Деймон! Скажи, и это спасет тебе жизнь!

— Ничто не спасет мою жизнь, — спокойно возразил Деймон, — если не вмешается Господь Бог. Но это вряд ли, поскольку у него сложилось не самое лучшее мнение обо мне.

Матрос открыл дверь.

— Время вышло, — пробормотал он и, глядя на Гвинет, добавил: — Пойдемте.

Она направилась к двери, но вдруг резко остановилась и, повернувшись к Деймону, ткнула в него пальцем:

— Хорошо, в таком случае посмотрим, что скажет Господь Бог!

И, подобрав юбки, выбежала из каюты, твердо уверенная в том, что спасет любимого.

Заседание морского суда началось на следующее утро.

Для Гвинет, которая не могла на нем присутствовать, это было началом недели адских мучений. Она превзошла самое себя в энергии и неутомимости, делая все возможное и невозможное для того, чтобы спасти жизнь своего мужа.

В первый день суда она написала длинное страстное письмо бывшему деверю, прося его пустить в ход все свое влияние в парламенте и во флоте, чтобы добиться оправдания маркиза Морнингхолла. Она собрала членов своего комитета и жен высших морских офицеров, надеясь, что они каким-то образом смогут повлиять на своих мужей — членов морского суда. Она консультировалась с различными чинами флота и далеко за полночь свалилась на кровать от усталости и напряжения.

Утром следующего дня Гвинет, вынужденная оставаться дома, смотрела из окна на громаду флагманского корабля, стоящего в бухте, и мысленно просила всех тех, от кого зависела судьба лорда Морнингхолла, быть милосердными к нему.

Начался второй день суда.

Отчаяние и тревога Гвинет все возрастали, и она написала еще одно письмо лорду Симмзу. Она приобрела экземпляр Военно-морского кодекса и вручила его своему адвокат в надежде, что они вместе сумеют найти какие-то лазейки. Она написала членам парламента, премьер-министру, лордам адмиралтейства и многим другим влиятельным лицам.

Однако никто не мог ей помочь. Суд тем временем продолжался.

На третий день Гвинет отправилась в Лондон на встречу с теми влиятельными людьми, которые согласились ее принять.

На следующий день Гвинет, одевшись со всей возможной элегантностью, предстала пред очи самого принца-регента, который откликнулся на просьбу графини довольно быстро. Регент выслушал ее рассказ благосклонно, то и дело поглядывая на ее грудь. Наконец Гвинет пустила в ход свой главный козырь: она рассказала о том, что Черный Волк посетил плавучую тюрьму именно в то время, когда лорда Морнингхолла вообще не было в Портсмуте, ибо он находился у себя дома, в Котсуолде, почти при смерти.

Регент с минуту смотрел ей в лицо, осмысливая услышанное, затем потер свой мясистый подбородок и пообещал уделить этому делу максимум внимания, после чего извинился и отбыл, ибо его ожидали сотни других важных дел.

Гвинет почувствовала, что последняя надежда покидает ее.

На пятый день суд закончился. Тринадцать капитанов и адмиралов — членов морского суда единодушно приняли решение, которое тут же было утверждено адмиралтейством в Лондоне.

Лорд Морнингхолл был признан виновным во всех инкриминируемых ему преступлениях и приговорен к смертной казни. Приговор надлежало привести в исполнение на заре следующего дня подразделению из десяти моряков королевского флота.

В тот вечер, когда кровавый шар солнца опустился в море, а тени в комнате сгустились и превратились в тьму, Гвинет стояла на коленях возле своей кровати. Слезы ручьями катились по ее щекам, она исступленно молилась, прося Господа помочь ей в ее беде, изменить ход событий за эти немногие часы до рассвета.

Господь явился в обличье его преподобия Питера Милфорда.

— Лорд Морнингхолл? Прошу вас следовать за мной. Тьма за пределами караульного помещения была густой, однако туман казался не столь плотным, как час назад, и Деймон понимал, что приближается рассвет.

Он не сомкнул глаз в эту ночь — очевидно, его тело знало, что скоро упокоится вечным сном, и теперь пыталось урвать несколько часов бодрствования, пусть даже эти часы были наполнены мучительно-тягостными размышлениями. Деймон сел на постели, готовый вверить себя судьбе. Симон Вордсворт, молодой лейтенант, приставленный к нему в качестве персонального тюремщика, молча стоял поодаль. Рядом спали другие лейтенанты, и могучий храп разносился по всему просторному караульному помещению.

— Скоро наступит урочный час, сэр, — шепотом сказал Вордсворт. — Я подумал, что вы захотите умыться и побриться… гм… заблаговременно, — смущенно закончил он.

— И позавтракать, я надеюсь? — спросил Деймон с еле заметной усмешкой, которая, как он надеялся, выведет бедного лейтенанта из смятения.

— Разумеется, сэр. Если вы пойдете со мной… Деймон последовал за офицером. Снаружи их ожидали два матроса, которые пристроились сзади. К своему удивлению, Деймон обнаружил, что шаг у него уверенный, сердце бьется в нормальном ритме, голова ясная. Он думал о Боге. Должно быть, большинство людей перед смертью думают о Боге, решил он. Как ни странно, он не испытывал страха. Он мысленно увидел ровную шеренгу из десяти моряков, одетых в красную форму с белыми, крест-накрест, ремнями через всю грудь, их ботинки сверкали, лица были бесстрастны, они стояли по стойке «смирно», прижав к ногам мушкеты. Он представил себе, как начнет бить дробь барабанщик, как кто-то в этот момент кашлянет; он почти слышал слова команды: «На изготовку!» — и мушкеты подняты к груди; «Целься!» — и все дула устремляются в его грудь. «Пли!»