Сущий дьявол - Данелла Хармон

— Этого не может быть!

— Представь себе, что все именно так и есть, — проговорил Деймон, глядя на открывшего от изумления рот Питера. — Между прочим, леди Морнингхолл сейчас находится здесь, в Портсмуте, она приехала вместе со мной, и ты можешь сам ее обо всем расспросить.

— В таком случае скажи мне, что ты сделал это по любви, — сказал, нахмурившись, Питер, — иначе я никогда тебе этого не прощу, Деймон!

— За какую же скотину ты меня принимаешь! Разумеется, по любви. Надеюсь, ты не считаешь меня до такой степени благородным, чтобы я мог жениться только из благодарности за спасение жизни? А вообще-то поначалу я чувствовал себя так, что был бы ей признателен, если бы она вонзила мне нож в сердце и ускорила мой конец.

Это заявление окончательно убедило Питера в правдивости слов маркиза и успокоило его. Покачав головой, он скрестил руки на груди и, улыбаясь, опустился на стул.

— Прости меня, Деймон. Ты должен понимать, что я испытал нечто вроде шока. Хотя смею тебя заверить, что женитьба пошла тебе на пользу. Ты изменился к лучшему. Выглядишь спокойным и счастливым.

— Я сам это чувствую, — согласился Деймон, подошел к буфету и достал бутылку портвейна. Откупорив ее, он налил вина в бокалы и протянул один капеллану. — Понимаю, что звучит это несколько выспренно, но она изменила всю мою жизнь, Питер. Я расстался с ней всего лишь час назад, но уже скучаю.

Капеллан усмехнулся, разглядывая бокал.

— А по Петерсону ты тоже скучаешь?

— Прошу прощения?

— По справочнику Петерсона. Он до сих пор лежит на твоем столе. Ты как, не пропал без него?

Деймон уставился на толстый том, к которому некогда обращался не реже, чем Питер к Библии, и с облегчением сказал:

— Знаешь, не соскучился. Вероятно, если оказываешься так близко к смерти, то страх пропадает. Тем более если понимаешь, что страхи твои беспочвенны и ты здоров, каким я, кажется, всегда и был. Хотя меня тогда и беспокоили сердечные приступы…

— Нервы, Деймон, нервы. Я всегда говорил тебе это.

— Да, — Деймон загадочно улыбнулся, — полагаю, что ты был прав.

Наступила пауза. Из-за двери донеслись звуки команды, шум голосов.

— У меня тоже есть новость, — нарушил молчание Питер. Глотнув портвейна и вытянув перед собой ноги, он улыбался, вроде бы разглядывая свои штиблеты. — Ты не единственный, кто… гм… заслуживает поздравлений. Я попросил Орлу О'Шонесси стать моей женой.

— Орлу О'Шонесси? Бывшую пиратку? — Деймон засмеялся и потянулся, чтобы долить вина в бокал Питера. — И что же она ответила?

Капеллан искоса бросил взгляд на Деймона и с улыбкой ответил;

— Ну… она согласилась.

— Поздравляю! — воскликнул Деймон и бросился пожимать Питеру руку. — Она будет великолепной женой, хотя твое приобретение обернется потерей для Коннора.

Питер вдруг посерьезнел.

— Я должен сказать тебе еще кое о чем. О нашем… деле. Думаю, сейчас стало слишком опасно его продолжать. Редли стал страшно подозрительным и, боюсь, внедрил своих шпионов среди караульных.

— Редли всегда был подозрительным. — Деймон поднял бокал, задумчиво изучая цвет портвейна. — Я согласен с тобой — необходимо остановиться, но как быть с юным Тоби Эштоном? Я так полагаю, он все еще на борту?

— Да, и здоровье у него скверное. Коннор пытался его вызволить, однако…

— Однако?

— Сорвалось. Фойл заметил отверстие в бочке, которое мы просверлили, чтобы Тоби мог дышать. Это случилось в тот момент, когда бочку уже поднимали с палубы. Коннору едва удалось спастись.

— Проклятие! — Деймон поставил бокал на стол, взгляд у него посуровел. — С мальчиком сейчас все в порядке?

— Пока что — да. Но у него появился сильный кашель, он никак не может набрать приличный вес. Мальчишка меня очень беспокоит, Деймон. Клейтон опекает его, но если Редли или Фойл это обнаружат, солоно придется им обоим.

— Значит, они не должны это обнаружить. — Деймон встал и подошел к окну. Какое-то время он молча смотрел на серую бухту, аристократически изящный, но грозный в своей решимости. Наконец он повернулся и тихо произнес: — Решено, мы освободим юного Тоби сегодня же. Сообщи Коннору.

— Умоляю тебя, Деймон, не делай этого! Это слишком опасно…

— Опасно было всегда, Питер. Если есть шпионы, не следует подкупать караульных, только и всего. И потом, я сыт по горло этим судном, флотом и моими попытками идти своим путем в той системе, для которой я не создан. Завтра я подаю в отставку. Через сутки я уже буду на пути к дому. Следовательно, это должно свершиться сегодня.

Деймон выразительно посмотрел на Питера. Тоби Эштон умирает, и если Черный Волк не вытащит его из плавучей тюрьмы, его юная жизнь завершится здесь, в вонючем чреве этой преисподней.

— Что ж, быть посему, — подчинился капеллан и мысленно вознес Богу молитву о том, чтобы Всевышний помог совершить этот последний акт спасения человека.

Однако по мере того как сгущался туман и темнело море, Питером овладевали все более мрачные предчувствия. Что-то подсказывало ему, что все обернется плохо.

Но и он не мог предвидеть, что все сложится столь драматично.

На Портсмут опускалась ночь, однако в сплошном сером мареве, окутавшем берег и море, невозможно было понять, когда закончился день и началась ночь. Гвинет, весь день занятая с Рианнон и Софи упаковкой своих вещей и драгоценностей, оформляла окончание аренды и писала письма деверю и подругам. За этими занятиями она не заметила, как пролетело время. Подняв голову от бумаг, она увидела, что на улице уже горят фонари, освещая призрачным светом мокрые и темные улицы.

В нескольких милях от ее дома Деймон, просматривая деловые бумаги и корреспонденцию и поджидая возвращения Питера, услышал удары колокола на полубаке — пришло время ужина.

Шхуна «Пустельга» без огней скользила в тумане неподалеку от острова Уайт, и ее капитан, несмотря на сгущавшиеся сумерки, не собирался их зажигать. А вот Питер Милфорд с неутомимым устроителем побегов Коннором, как и юный Тоби Эштон, все еще находившийся на борту плавучей тюрьмы, в данную минуту закутанный в изъеденное молью отсыревшее одеяло, — все эти люди очень внимательно следили за ходом времени. Укрывшись в тесной кладовке, мальчик сидел в полной темноте, борясь с одолевающим его кашлем и стараясь плотнее укутаться в одеяло, чтобы его не услышали.

У Тоби не было часов, но он научился определять время на судне достаточно точно по целому ряду признаков: по густоте дыма из трубы гальюна, по звяканью тарелок и ложек, когда ели караульные, по оживлению, которое наступало после этого у них и даже у некоторых заключенных, пытавшихся убедить себя, что их судьба вполне сносна. Но Тоби не обольщался и не обманывался на этот счет. Его судьба была никудышной, и он это знал. Он был слаб, болен, и он умирал. И Тоби сильно сомневался, что покинет судно живым.