Лето Гелликонии - Брайан У. Олдисс

Через минуту, вернувшись к отцу, он с жаром сообщил:

– Там фагоры.

Никто, ни клерки, ни капитан, не откликнулся, и разговор, на мгновение прерванный очевидным для всех сообщением Дива, продолжился.

– Там привели фагоров, отец, - не унимался Див. - Какие-то люди собираются сбросить их со скалы в воду.

Див энергично ткнул рукой куда-то наверх. В сторону скалы уже смотрели очень многие из стоящих на берегу и плывущих по реке в лодках - люди вытягивали шеи и показывали пальцами.

Вдалеке на горе протрубили в рог, и оттуда донесся звонкий лай гончих.

– В Олдорандо нет покоя от крестовых походов, - снова повторил Мунтрас, тяжело поднимаясь, чтобы присоединиться к сыну, который замер на берегу, разинув рот.

– Такова государственная политика, сударь, - осмелился сказать один из клерков, кланяясь и заглядывая снизу вверх в лицо капитану. - Люди убивают фагоров и отбирают их земли.

– Эти земли не под силу поднять обычному человеку, - холодно отозвался ледяной капитан. - Почему они не оставят этих бедняг в покое? Они же безвредные, эти фагоры.

Хриплые крики фагоров доносились со скалы довольно явственно, но разглядеть удавалось мало. Через некоторое время воздух огласили торжествующие крики людей, и зеленая шапка растительности на вершине утеса ожила и заволновалась. Посыпались камни, полетели обломанные ветви, и вынырнувшая наконец из зелени фигура закувыркалась в воздухе, ударилась о камни утеса, снова закувыркалась, ужасно растревожив птиц-плакальщиков. Упав на береговые камни, фигура села и попыталась подняться, потом повалилась головой в воду и поплыла по течению. Над водой поднялась трехпалая рука, потом все скрылось - фагор утонул.

Див рассмеялся, но смех его звучал по-дурацки.

– Вы видели? - воскликнул он.

Другой фагор, пытаясь ускользнуть от своих мучителей, помчался с утеса сам, начав как нельзя лучше. Но уже через секунду двурогий сорвался и, прокатившись по уступам вниз, сильно ударился о камни берега и тоже был унесен водой. За первой парой взрослых фагоров последовали другие - такие же рослые и поменьше, дети-рунты. На глазах застывших у реки людей белесые фигуры словно в сказочном сне сыпались в воду с утеса. С высоты утеса, там, где обрыв был самый крутой, два фагора прыгнули вниз, держась за руки. Проломившись сквозь сучья, эта пара счастливо миновала острые выступы и с плеском упала в воду. Разъяренные псы понеслись следом и, круша ветви, вскоре попадали на берег.

– Нам следует держаться подальше, - сказал старый Мунтрас. - По мне, так нам до этого дела нет. Эй, ребята, готовьтесь поднимать сходни! Все, кто плывет с нами, - на борт! Живей!

Наскоро пожав руки клеркам, ледяной капитан торопливо зашагал к «Деве», чтобы проследить за точным исполнением своего приказа.

Один из купцов-олдорандцев сказал:

– Отрадно видеть, что даже в этом отсталом краю жители стремятся избавиться от мохнатой нечисти.

– От фагоров нет никакого вреда, - быстро отозвался Мунтрас, не замедляя шаг и набычив крепкую голову.

– А вот и нет, сударь. Эти бестии - древнейшие враги человека; во время Ледяных Веков они вырезали людей почти под корень.

– Это было давно и неправда. Нынче времена изменились. Давайте-ка на борт. Пора отчаливать от этого пристанища варваров.

По преимуществу команду «Лордриардрийской девы» составляли выходцы из Геспагората. К ним принадлежал и капитан. Без лишних разговоров матросы затащили на борт сходни и отдали швартовы. Вскоре судно шло своим курсом вниз по реке.

Как только «Дева» вышла на середину реки, ее пассажиры заметили на воде за бортом трупы анципиталов, распространяющих облака желтой крови. Неожиданно один из членов команды издал предупреждающий крик. Впереди корабля, неуклюже пытаясь плыть, качался на мелкой волне живой фагор.

Мгновенно принесенный шест был спущен за борт. «Дева» шла без парусов, и ветра не было, однако сильное течение несло судно очень быстро. «Дева» стремительно приближалась к несчастному двурогому, но тот быстро сумел сориентироваться. Отчаянно рванувшись вперед и вверх, он обеими лапами схватился за шест. Течение с силой ударило его о борт корабля, но он удержался и вскоре уже выбирался на палубу.

– Зря вытащили, - сухо заметил капитану купец-олдорандец. - Фаги смертельно боятся воды - прошли бы мимо, он бы и утонул.

– Это мой корабль, и мое слово здесь закон, - резко отозвался Мунтрас, мрачно взглянув на купца. - Если вам не по нраву то, что здесь происходит, я вас не неволю - можете сойти на берег в любой момент.

Упав на палубу без сил, сталлун некоторое время лежал в луже стекающей с его шерсти воды. Из раны на его голове сочилась сукровица.

– Дайте ему глоток «Огнедышащего», - приказал капитан. - Он парень здоровый - выдюжит.

Проследив за тем, как матросы вынесли из каюты бутыль с крепчайшим димариамским напитком, Мунтрас отвернулся и ушел к себе.

«Доживая свой век, - думал он, - я с сожалением вижу, как меняется людская природа, как ожесточается, злобится, копит ненависть человек, становясь мстительным и ничего не прощающим. Может быть, и тут всему виной жара. Может быть, мы просто чувствуем, что наш мир обречен гореть в огне». Ну что ж, что бы ни принесли ближайшие годы, он встретит будущее в родном Лордриардри, в своем крепком добротном доме, откуда открывается замечательный вид на морской простор. В Димариаме всегда было прохладней, чем в Кампаннлате. Люди там всегда были терпимей.

В Матрассиле он попросит аудиенции у короля ЯндолАнганола, по той самой причине, по которой мудрые люди всегда обращаются к своим знакомым могущественным суверенам. Королева отправилась в изгнание, а вместе с ней уплыло и кольцо, которое он когда-то давно ей продал; добравшись до Оттассола, он должен будет позаботиться о том, чтобы отправить по назначению известное письмо. Тем временем он, возможно, уже получит первые известия о судьбе несчастной королевы королев. И, может быть, он заглянет к Мэтти; ведь другая оказия увидеться с ней ему вряд ли представится. Ощущая внизу живота знакомое посасывание, он с улыбкой думал об отлично выполняющем свое назначение доме терпимости Мэтти, где дело было поставлено гораздо лучше, чем в убогих оттассольских притонах. Спору нет, Мэтти хороша, хоть и не перестает ходить в церковь и усердно молиться с тех пор, как заслужила личную благодарность короля ЯндолАнганола, раненного при Косгатте и спасенного лично ей.

Он рад уйти на покой, но что он будет делать в своем Димариаме? Вот в чем вопрос. Об этом следовало крепко подумать; семейный очаг не сулил капитану покоя и удобств. Может быть, он подумает и подыщет себе какую-нибудь незначительную должность с необременительными обязанностями, чтобы хоть чем-то заполнить свой досуг.

Заснул капитан в обнимку с верным клосом.

Матрассил встретил грузного капитана Мунтраса молчанием, словно испуганный событиями последних дней.