Одна среди людей - Анна Сахновская

– Предположим, я расскажу тебе свою историю очень подробно. Что тебя будет интересовать потом? – Даниил смотрел прямо в глаза.

– Как же все-таки стать смертной? Это меня и сейчас интересует.

– Это весь список?

– Да.

Он отвел взгляд и покачал головой. Я ушла, допив чай – молочный улун, мой любимый. Наверняка приготовил специально для меня. А я даже не сказала «спасибо».

Приехав домой, я отправила сообщение:

Ты ведь хотел искренности в отношениях, я была искренна. Извини, если не оправдываю ожиданий. Но это я настоящая, такая, какая есть.

Вместо ответа он попросил приехать, когда будет свободное время – портрет стоило закончить.

Наша следующая встреча состоялась в среду, через полторы недели. Мне удалось вырваться в семь вечера, что было очень рано, учитывая обычай сидеть в офисе допоздна. Я была уверена в том, что Даниил выполнит мою просьбу и расскажет свою историю.

– Я до сих пор не поблагодарил тебя. Помнишь, ты как-то спросила на прощание, вижу ли я действительно грехи. И да, я действительно их видел. Но тот вопрос посеял зерно сомнения, и, благодаря ему, мне посчастливилось открыть для себя жизнь с совершенно другой стороны. Кто для нас самые близкие люди? – задался он вопросом, видимо забыв или не осознавая, что у меня давно нет близких людей. Слегка кольнуло сердце, но я стойко выслушала его рассказ. Чувство отчужденности от мира сего захлестнуло меня с новой силой.

– Родители, – продолжал Даниил, – как бы мы к ним ни относились, как бы ни были далеки, как нам кажется, но они дали нам жизнь, решились стать родителями, и вот мы здесь. На тот момент я не общался с ними продолжительное время из-за ужасной мысли, что они меня никогда не любили. Я нежеланный ребенок – то, что я увидел в глазах отца, передалось и детским воспоминаниям. Все, что вспоминал, соотносил с увиденным… И мне стало казаться, что меня отвергали и после рождения. Но ведь родители дали мне все, что могли, воспитали, научили чему-то, и я решился на откровенный разговор. Почему же так – если не хотели, то зачем отказались от аборта, зачем мучили в детстве? Мои вопросы сильно ранили родителей. Оказалось, что мама жила на успокоительных. И когда я узнал правду, вначале даже возненавидел себя, не знал, как просить прощения и что сделать, чтобы загладить вину… Действительно, родители, будучи молодыми, без жилья, без заработков, а мама вообще была студенткой, не знали, как поступить, когда оказалось, что у них будет ребенок. Хотели сделать аборт, но не потому, что не хотели меня, а потому, что были просто не готовы стать родителями – ведь я появился, не спросив их разрешения. Им было тяжело. От аборта их отговорили взрослые, напугав последствиями для маминого здоровья, и потом, дети – это всегда здорово, по крайней мере так говорили. Для мамы ситуация оказалась очень тяжелой – вчера она беззаботно бегала в кино и на свидания, а сегодня пришлось садиться на диету и готовиться к родам и материнству. Отец же просто не понимал, как поступить – жениться он не то чтобы не хотел, но не думал, что придется делать предложение в таких условиях. Молодость, неопытность – все давало о себе знать… И вот я появился на свет и разом заставил родителей повзрослеть, преподнес им множество жизненных уроков, выработал у них доселе неизвестные качества, помог испытать всю гамму эмоций. Другими словами, я сплотил их, сделал настоящей семьей, а они постепенно обрели радость родительства и, не побоюсь этого слова – «мудрость». То, что мне казалось отторжением, было необходимостью, воспитательной мерой, а иногда и банальным отсутствием денег. Водители не отличались большой зарплатой, а в 90-е годы, что пришлись на мое осознанное детство, было нелегко многим. Родители признали, что хотели сделать аборт, но благодарят всех, кто помог им сделать правильный выбор, и уже не представляют своей жизни без меня. Именно раскаяние в желании избавиться от ребенка, от будущего меня, и являлось главным постыдным фактом в их жизни. Они признались в этом, не сумев сдержать слез. После столь откровенного разговора суть дара открылась с другой стороны. Я увидел людей иными – меняющимися в лучшую сторону, стремящимися к добру благодаря ошибкам прошлого. Но ничего не произошло бы, если бы не твой простой и важный вопрос, посеявший зерно сомнения. Спасибо за помощь, – он смущенно улыбнулся.

Радость и грусть слились воедино. Радостно оттого, что меня поблагодарили, причем искренно, а грустно – потому что в очередной раз ощутила себя неполноценной. Да, мечта столетий исполнилась – помощь нашла своего адресата, но эйфории не наблюдалось, напротив – пустота. То был один из немногих случаев, когда не находились слова, и мой ответ оказался до боли банальным:

– Не за что. Я рада, что смогла тебе помочь. – Только радость моя стояла комом в горле, не в силах вырваться наружу. Миссия жизни выполнена – можно умирать с легкой душой и ощущением, что ад наконец-то закончится. Скорей бы! Моя неполноценность исчезнет вместе со мной – отсутствие семьи, друзей, дома, все эти маленькие радости – вместе обедать, ругаться, мириться, прощать, обижаться вновь и плакать на похоронах и свадьбах – не будут преследовать в ночных кошмарах, не заставят больше чувствовать себя ущербной. Даже Даниил, и тот теперь семейный и, кажется, обмолвился вчера про друзей.

– Жизнь наладилась – это главное. У тебя даже появились друзья. Расскажешь, откуда, кто они? – Я молча завидовала, поражалась и вновь чувствовала одиночество. А Даниил рисовал и отвечал на мой вопрос.

– Я познакомился с отличными ребятами на курсах. Ты знаешь, с возрастом трудно найти себе друзей – все дружат со двора, школы, института, реже с работы. Но я открыл для себя новый способ поиска друзей – это клубы по интересам. Мы не связаны работой, только чистым творчеством, причем мы новички, и у нас нету зависти и соперничества, присутствующих в среде профессионалов. Поэтому мы быстро сблизились. Мы рисовали друг друга, вместе играли в боулинг, ездили на пикник, успели искупаться даже. Для меня это совершенно новый опыт. И ребята, конечно, не святые, но я увидел, что каждый из них личность, раз смог преодолеть трудности прошлого и прийти на курсы за развитием. Вот такая история.

– И ты правда считаешь их друзьями?

– Я знаю, что они способны на очень неприглядные поступки, но главное – принятие ошибок и сожаление о них, раскаяние. С такими людьми я готов общаться и называть их своими друзьями.

– А со мной готов?

– Сложно дружить, если ты мне нравишься как женщина, но и быть с тобой как с женщиной тоже сложно. Ты просто хороший человек, разве не так?

– Со стороны виднее. А почему со мной сложно? Тебя смущают разговоры про ад?

– Вовсе нет, я и сам жил в аду какое-то время, это мне понятно. Но я теряюсь в общении с тобой, ведь ты знаешь все слова наперед, относишься к мужчинам и отношениям, как к одной из тех предсказуемых частей жизни, что делает ее адом. У тебя все просчитано вплоть до нашего расставания, ты просто делаешь из этого игру, которую прошла тысячу раз. И я не вижу смысла в ней участвовать. Для меня жизнь – захватывающее приключение, а встреча новых людей – праздник. С тобой интересно, но не более. Спасибо за откровенность, теперь я тоже откровенен, и мне даже больно, что все так получается. А портрет я все равно закончу, – и он натужно улыбнулся, с трудом скрывая напряжение, желая показать, что для него наш разговор обычное дело.