Добро пожаловать в реальный мир - Кэрол Мэттьюс

Я бы и рада сейчас заварить себе чашку чая, но больше ни секунды не могу видеть то, что осталось от Пискуна, а потому собираю скинутую на входе одежду и облачаюсь вновь. Пошарив по кухонным ящичкам, нахожу плотный полиэтиленовый пакет и засовываю туда мыша. Раз уж я решила со всеми приличиями похоронить его в парке, то, понятно, не хочу, чтобы его на следующий же день выцарапал из земли какой-нибудь шелудивый пес. Из этих соображений для верности помещаю его еще в один пакет. Наконец, сунув в карман столовую ложку, выношу Пискуна из дома.

Пройдя сквозь толпящуюся у выхода компашку повылезавших на ночь глядя наркоманов, выхожу на улицу и сажусь в автобус, идущий от Эвешолт-стрит к Оакли-сквер, причем, по счастью, пустой, если не считать нескольких тихонько пристроившихся в нем бродяжек.

Уж с этим-то делом я вполне могу обойтись и без помощи Карла. Конечно, именно он всегда меня подсаживает, чтобы я перелезла через ограду в парк, но на сей раз придется как-нибудь управиться самой. С другой стороны, одна я не могу ни положить Пискуна на землю, ни перекинуть через забор впереди себя. Быстро найдя решение, привязываю пакет к запястью и гордо взбираюсь на ограду без посторонней помощи.

Фонарика я с собой, естественно, не прихватила, а потому, едва укрывшись от сияния уличных огней, оказываюсь в полумраке, в самой глубине парка, возле густых беспорядочных зарослей кустарника, сумевшего здесь как-то уцелеть. Положив мыша на землю, выуживаю из кармана ложку и выкапываю в мягком грунте маленькую неглубокую могилку – в то же время не слишком мелкую, чтобы не разрыли вездесущие собаки. Взяв завернутое тельце Пискуна, кладу его благоговейно в ямку и засыпаю землей. Жаль, у меня с собой нет ни цветка, ни чего-то другого, чтобы как-то отметить это место – но ведь я и не планировала сегодня этим заниматься. Может, завтра куплю ему какую-нибудь розочку – Пискуну бы, наверное, это понравилось.

Поднявшись, бросаю последний взгляд на крохотный могильный холмик, готовая разреветься. Прочитать бы какую-нибудь молитву – но я уже столько времени не молилась, что даже не представляю, ни какие слова сказать, ни к кому с этой молитвой обращаться.

Если так нелегко сказать последнее «прощай» всего лишь мышке – как же тяжело, наверное, было бы хоронить папу? Страшно даже подумать, что с ним могло бы произойти непоправимое. Вот так живешь себе в стойкой уверенности, что родители будут с тобой рядом всегда – и с ужасом вдруг обнаруживаешь, что они все-таки смертны.

Я стараюсь гнать от себя мысли об Эване, но не могу не думать о том, что же чувствует человек, у которого сестра умерла в столь юные годы. Уверена, я бы вся расползлась по швам и развалилась бы на части, случись что с Джо или с Нейтаном. Может, и с Эваном произошло когда-то нечто подобное.

Взяв лицо в ладони, медленно массирую глаза. Поверить не могу во все, что сегодня случилось! Кто бы мог подумать, что наша нынешняя встреча внезапно примет такой лихой оборот! Впрочем, уже задним числом я даже рада, что это не зашло дальше. Провести с ним хотя бы одну ночь было бы гораздо хуже, нежели не проводить совсем. Как раз это я постоянно, раз за разом, пытаюсь себе внушить – и уже даже почти в это поверила.

Главное, я так рада, что получила шанс восстановить добрые отношения с папой, и в то же время очень надеюсь, что случившееся сподвигнет их с мамой вернуться к прежней жизни. Все же семья – это единственное, что действительно имеет значение, и мне не следует об этом забывать.

Плетясь назад через парк, я вытираю испачканную ложку о джинсы и обещаю себе, что не забуду подержать ее в отбеливателе, прежде чем пользоваться вновь. Вскоре, пыхтя и отдуваясь, буквально перетаскиваю самое себя через ограду. Все же интересно, где сейчас Карл? В последние – дцать лет он неизменно был для меня правой рукой, так что я даже забыла, каково это – обходиться без него.

Может, мне стоит больше обращать внимания на то, как он ко мне неровно дышит? Забыть все свои нелепые фантазии и эту дурацкую страсть к Эвану Дейвиду – в конце концов, фантазиями там, в сущности, все и ограничилось! Глупое, идиотское увлечение! И наконец, может быть, пора уж подыскать себе любовь где-нибудь поближе к дому?

– Так, и когда свадьба? – уточнил Руперт.

– Через два месяца.

– Да уж, когда этой женщине что-нибудь припадет на ум, она времени терять не станет, – усмехнулся агент. – Надо отдать ей должное.

Сурово поджатые губы Эвана не дрогнули.

– Да уж кто бы сомневался.

– Сейчас же занесу в твой ежедневник. – Руперт направился к письменному столу. – Это, наверно, единственное мероприятие, от которого ты не сможешь отвертеться.

– И не говори.

– Если ты и туда не сумеешь явиться, то вполне рискуешь навсегда расстаться со своей мужественностью. – Руперт потер ладони. – Пожалуй, я запишу это кровью.

– Смотри только, своей писать придется, – угрюмо хмыкнул Эван. – Моя вся вышла.

Руперт остановился на полпути.

– Что-то ты как будто не слишком этим обрадован, дружочек.

Эван уклончиво пожал плечами.

– Я обрадован. Даже восхищен. Я просто в восторге.

Но Руперта, похоже, это ничуть не убедило.

– Что еще мне сказать? – с тоской спросил Эван.

– Ты не мог бы объяснить дядюшке Руперту, почему после такой чудесной вести ты выглядишь таким несчастным? Мне казалось, для тебя это будет весьма хорошей новостью.

Эван смущенно поскреб пальцами отросшую щетину.

– Видишь ли, Лана сюда заявилась и объявила об этом событии как раз когда мы с Ферн приятно уединились.

– Ферн была здесь?

– Я ездил в тот паб, где она поет.

Агент был явно ошарашен услышанным.

– То есть вопреки всему, что тебе велели врачи, ты вылез из постели и отправился в паб?

– Она невероятно хороша, – вздохнул Эван.

У Руперта еще больше округлились глаза:

– В чем?

– В пении, – долгим пристальным взглядом посмотрел на него Эван. – Лана приехала как раз за минуту до того, как мы приступили к чему-то еще.

– Как же рад я это слышать! – воскликнул Руперт. Он вернулся к дивану и тяжело на него плюхнулся. – Все это, дорогой мой, очень, очень тягостно для моего сердца.

– У тебя его просто нет, Руп.

Руперт Доусон схватился за то место, где оно предположительно должно быть.

– Вот только не надо тут изображать, – устало произнес Эван. – Это меня едва тут не застигли без штанов.

– А Ферн? – спросил Руперт. – Как она-то теперь вписывается в сложившуюся ситуацию?

– Никак, – с досадой мотнул головой Эван. – Все кончено. – Ему больно было думать, что, в сущности, это окончилось, так и не начавшись. – Мне не нужны скандалы. Когда она увидела здесь Лану, то подумала… – Эван тяжело вздохнул. – В общем, даже не сомневаюсь, что она подумала нечто совершенно ужасное.