Мертвый лес - Дмитрий Геннадьевич Колодан

могла оказаться одной из этих кицунэ, а то, что Кати считала ее человеком, на самом деле ничего не значило. Внешность часто бывает обманчивой.

Но из борщевика на нее смотрела вовсе не Ива.

– Ты кто?!

Девчонка, совсем еще ребенок, на вид не старше десяти, выглядела сердито. Она не ответила на вопрос, вместо этого ткнула пальцем себе в плечо и сказала:

– Вот куда ты мне попала! А еще бы чуть-чуть, и угодила бы в голову!

– Я не нарочно… – Кати почувствовала, что краснеет. – Я думала, что это лиса.

– Да? А зачем ты кидала камнем в лису? Ты защищалась или она тебе что-то сделала?

Тут Кати совсем растерялась. В самом деле – у нее ведь не было никаких причин швырять в лису мерзлой землей. Глупо как-то получилось. И она поспешила сменить тему:

– Ты кто такая? И что здесь делаешь?

– Я здесь расту, – холодно ответила девочка. – Здесь росла моя мать и мать моей матери. И это я должна тебя спрашивать – кто ты такая и что здесь делаешь? Что вы все здесь делаете?

– Мы… – Кати обернулась к Джулии, Салазару и остальным активистам. Как ни удивительно, но никто даже не смотрел в ее сторону, как будто они разом забыли о ее существовании. Все собрались вокруг художницы Анны, любительницы мертвых ворон, и обсуждали один из ее плакатов. Слов Кати не разбирала, зато слышала громкий хохот Джулии – не иначе как доктор Салазар пошутил, а шутки у него наверняка дурацкие.

Когда Кати снова повернулась к девочке, та продолжала сверлить ее сердитым взглядом. И только тогда, с безумным опозданием, до Кати дошла вся абсурдность ситуации. То, что сейчас происходило, не могло происходить в нормальном мире. В нормальном мире маленькие дети не прячутся по придорожным канавам так далеко от города. В нормальном мире дети зимой носят куртки, шарфы и шапки, а не легкие платьица, похожие на ночнушки. Если бы эта девочка была из нормального мира, она бы сейчас дрожала от холода, а ее зубы стучали бы так, что можно услышать за километр. Ничего подобного не происходило, следовательно – это уже ненормальный мир. И это хорошо. Кати облегченно улыбнулась. В ненормальном мире она чувствовала себя как дома. Лучше, чем дома.

Она шагнула ближе к краю дороги и повернулась так, чтобы заслонить девочку спиной. Не ахти какая защита от любопытных взглядов, оставалось лишь положиться на удачу.

– У нас здесь акция, – зашептала Кати. – Мы хотим остановить грузовики с мусором и вообще привлечь внимание к экологическим проблемам. В общем, хотим спасти лес.

– Вот как?

– Ну… По крайней мере, пытаемся, – призналась Кати. Честно говоря, сама она не слишком-то верила в то, что от подобных «акций» может быть какой-то толк. Но ей была близка и позиция Джулии – лучше делать хоть что-то, чем не делать вообще ничего.

– Ясно. – Девочка хмыкнула.

– Я ответила на твой вопрос? – сказала Кати. – Тогда, может быть, ты ответишь на мой? Кто ты? У тебя есть имя?

Девочка широко улыбнулась, продемонстрировав белоснежные ровные зубы. С такой улыбкой она могла бы рекламировать зубную пасту – настолько белых зубов Кати в жизни ни у кого не видела.

– Да… У меня есть имя, – протянула девочка так, будто этот факт доставлял ей физическое наслаждение. – Меня зовут Вереск.

И она сердито зыркнула на Кати, мол, только попробуй что-нибудь сказать по этому поводу. Но Кати пожала плечами, ей доводилось слышать куда более странные имена. Тем более…

– Вереск? Погоди… А ты не знаешь девочку по имени Ива? Она примерно моего возраста, выше вот настолько, с черными волосами. И она живет в лесу. Точнее, в странном доме, который стоит в лесу…

Еще до того, как Кати начала говорить, она уже знала, что ответ будет «да». Сердце забилось чаще.

– Ива? Дочь воронов? – Вереск смотрела на нее не моргая. – Конечно я ее знаю! Это она дала мне имя.

– Ух ты! – выдохнула Кати. – Да, это она – дочь воронов. А ты знаешь, где ее найти? Как ее найти? Мне очень нужно ее увидеть.

Если бы сейчас Вереск спросила, зачем ей это нужно, Кати не смогла бы ответить. Есть вещи, которые сложно объяснить словами, а зачастую и невозможно. Но Вереск пожала плечами.

– Разве ты не можешь прийти к ней в дом?

– Нет, – вздохнула Кати. – Я не знаю дороги.

«И я боюсь одна заходить в лес. Боюсь заблудиться и что на меня нападут волки, медведи или кто похуже», – подумала она, но вслух не сказала. А еще подумала, что когда-то она ничего не боялась. Пусть очень смутно, но Кати помнила, как она в одиночку гуляла по лесу так же свободно, как могла бы гулять по городскому парку. А вот когда и почему все изменилось – этого Кати вспомнить не могла. Там, где полагалось быть воспоминанию, в голове зияла черная дыра, бездна, в которую она не осмеливалась заглянуть.

– Никто не знает туда дороги, – сказала Вереск. – Для каждого есть своя дорога. Но если тебе нужно или ты должна, ты туда придешь.

Девочка выбралась из зарослей и остановилась на краю дороги. Стылый ветер трепал ее легкое платьице, к тому же малышка оказалась босой. Даже смотреть на нее было холодно, однако Вереск ни разу не вздрогнула. Глядя на нее, Кати подумала: а что, если эта девочка – привидение? Конечно, Вереск выглядела плотной, живой и абсолютно реальной. Такой же реальной, как обледенелая дорога, кусты борщевика и деревья в лесу. Как сама Кати, в конце концов. И она почувствовала боль, когда Кати случайно попала в нее комом замерзшей глины. С другой стороны, это ничего не значило? Она вполне могла и притвориться, и соврать, что что-то почувствовала.

Нервировало и то, что до сих пор никто не обратил на Вереск никакого внимания, хотя та стояла у всех на виду. Любой из активистов мог обернуться, и первым делом он бы заметил эту странную девочку, раскачивающуюся с носка на пятку, одетую так, словно на дворе стоит июль. Но все они вели себя так, будто не происходило ничего необычного. Не могли же они все разом ослепнуть? Нет, конечно. Тогда, может быть, здесь и нет никакой девочки? Что, если Кати ее выдумала?

На Кати обрушился такой поток мыслей, что чудо, как у нее еще не взорвалась голова. Вереск посмотрела на нее и выразительно фыркнула.

В этот момент Джулия замахала Кати рукой и крикнула:

– Эй! Ты что там делаешь?!

– Я… Ничего!