Свет мой, зеркальце - Генри Лайон Олди

Зеркальный коридор.

Ямщику не нужно было оглядываться через плечо, чтобы убедиться: коридор продолжается за его спиной. Узкий фрагмент реальности, отраженный сам в себе: от пола до потолка, в три шага шириной. Справа и слева, как сквозь стекло иллюминатора, толстое и мутное, проступали размытые контуры палаты. Проверять «стекло» на прочность Ямщик не собирался. И так ясно: через него не пробиться.

Ему — не пробиться.

А двойнику?

Идея зеркального коридора пришла Ямщику на ум давно, еще осенью, сразу после мучительных скитаний в зеркальном лабиринте супермаркета. Он вертел идею так и этак, придумывал тысячу способов заманить двойника в ловушку, лишить возможности сбежать, вернее, избежать прямого столкновения, и с сожалением отбрасывал один вариант за другим. Союзник, думал Ямщик, изнывая от бессилия. Если в коридор нельзя заманить — коридор можно создать, но для этого мне нужен союзник.

Союзников не было.

Обратиться к Дашке, после того, как Дарья обменяется местами с парикмахершей? Ну да, эта оторва тебе насоюзничает! Веру в качестве союзника Ямщик поначалу не рассматривал, и как выяснилось, зря. Другое дело, что он не знал, хватит ли у девочки отваги. Даже если учитывать, что она не может сбежать, и вряд ли захочет давить коляской двойника — испугается, выронит зеркальце, закричит, призывая медперсонал…

Ямщика жег стыд. Прикрываться ребенком, использовать ребенка в рискованной ситуации, толкать ребенка на поступки, неподсудные с точки зрения действующего законодательства, но убийственные для участников этого цирка хищников — он ел себя поедом, но, как справедливо заметил бес-вожак в приватной беседе: «А что, у тебя есть выбор?» Ямщика жег стыд; то есть, раньше жег, когда план еще только начал приобретать очертания. После беседы с бесом стыд исчез, вытеснен новыми обстоятельствами, и Ямщик лишь сейчас заметил, что уже, считай, сутки, живет без стыда.

Коридор едва заметно вздрогнул. Волна мелкой ряби пробежала по нему — и сгинула, унеслась прочь. С опозданием у Ямщика заныли зубы.

— Держи, Вера, держи!

Он не знал, слышит ли его маленькая союзница, но Вера держала коридор.

Двойник выпрямился. В зеркальце он увидел Ямщика, увидел перед собой, вплотную — только руки протяни! — и невольно отшатнулся, зная, что может произойти в следующий миг. В отличие от двойника, Ямщик больше не видел зеркальца, даже как кругляш из кипящего тумана. Оба «проектора реальности», будто теннисные мячи, разлетелись до горизонтов, спрятались в бесконечной дали зеркального коридора. Отворачиваясь от опасной для него амальгамы, окна, за которым прятался враг, двойник резко крутнулся на месте, и Ямщик не выдержал, рассмеялся.

Обернувшись к умывальнику, над которым висело зеркало в пластиковой раме, двойник по-прежнему смотрел ему в лицо.

— Я здесь! — Ямщик махнул двойнику рукой. — Привет, что ли?

Двойник шарахнулся прочь, к Вере — и вновь оказался перед Ямщиком, на шаг ближе. Ямщик поманил его, смеясь, и двойник, неуклюже отвернувшись, так, что шея болезненно хрустнула, метнулся в сторону, прочь из ловушки.

Момент истины?

С размаху двойник врезался в стену зеркального коридора — и увяз в студенистом желе. Он попытался протиснуться наружу, забился в конвульсиях, и стена упруго сократилась на манер кишки, вытолкнув пленника обратно в коридор.

— Куда же ты? Мы только начали!

Коридор содрогнулся. Ловя миг удачи, двойник в отчаянном усилии прыгнул на противоположную стену. Теннисный мяч, вспомнил Ямщик, когда двойника швырнуло назад, на прежнее место.

— Нагулялся? Не пора ли домой?

Двойник с вызовом приподнял подбородок, взглядом, полным ненависти, уставился на Ямщика — и вдруг, в свою очередь, рассмеялся. Он стоял в коридоре, в паре шагов от Ямщика, скрестив руки на груди, и смеялся беззаботней мальчишки, явившегося в цирк смотреть клоунов.

Он больше не пытался сбежать. Он вообще не двигался.

Фредди выпрямился так резко, что Вера, не удержавшись, вскрикнула. Руки ее дрогнули, книга упала на пол, но зеркальце она удержала. Сейчас Фредди набросится на нее, ударит, вырвет талисман! Что она ему сделает? Он здоровый и взрослый! Вместо этого Фредди шарахнулся от девочки, как от огня, бросился к умывальнику, словно умыться было для него делом жизни и смерти, но не добежал, споткнулся на ровном месте. Он качнулся, пытаясь сохранить равновесие, и Вера увидела отражение.

Нет, не свое. И не Фредди.

Он стоял в зеркале. Он стоял иначе, чем Фредди. И одет был по-другому — джинсы, ботинки, расстегнутый пуховик, а не зеленый докторский халат поверх рябого пиджака. Они с Фредди были похожи, как близнецы; они были разные, как дом и крокодил. Вряд ли Вера смогла бы объяснить, в чем заключается отличие, но этих двоих она бы ни за что не спутала, даже оденься они одинаково.

Фредди развернулся и побежал к ней. Бегать в палате было негде — от стены до стены, тоже мне дистанция! — но Фредди бежал на месте, на том самом ровном месте, где минутой раньше споткнулся. Наверное, это выглядело смешно, только Вере было не до смеха. Пальцы, сжимавшие зеркальце, сделались скользкими от пота. Девочка перехватила талисман обеими руками. Как руль автомобиля, пришло ей в голову. На миг представилось шоссе, длинное и прямое. Шоссе уходило к горизонту, по шипящему, как змея, асфальту несся мамин джип, черная лаковая громадина, и Вера сидела за рулем. Вперед, бормотала она. Вперед, никуда не сворачивая. Назад дороги нет. Надо держать руль ровно, чтобы джип не слетел в кювет. Надо держать руль и давить на газ.

Вера держала.

Фредди заметался туда-сюда: к умывальнику и обратно. Человек в зеркале — настоящий дядя Боря, которого Вера спасала от самозванца! — скалился в беззвучном смехе. Звук куда-то пропал, но это пустяки. Надо просто держать руль, и всё.

В уши ворвался рев гитар и грохот ударных. Высокий, чуть надтреснутый голос взвыл по-кошачьи:

Эту песню ставила Карина, когда родители уходили из дому. Вере песня не нравилась, но обижать Карину она не хотела.

Музыка оборвалась, Фредди прыгнул в сторону, к двери из палаты, налетел на стену-невидимку, размазался по ней — и его толкнуло обратно. Дядя Боря в зеркале сделался страшный, руки Веры дрогнули. Отражение в зеркале дернулось, как на экране телевизора, Фредди прыгнул в другую сторону, к окну…