Дружина особого назначения. Книга 2. Западня для леших - Иван Алексеев

Безлюдными переулками он пробрался к дому Басмановых. Собственная жизнь была ему уже безразлична, страха смерти он не испытывал, но хотел, мстя за смерть невесты, брата и множества ни в чем не повинных людей, покарать как можно больше проклятых кромешников. Поэтому он не пошел напролом в ворота, а, втыкая топор нижним углом лезвия в бревна ограды, одновременно упирая в них топорище, ловко взобрался на верх частокола и оглядел двор. По двору несколько минут тому назад пронесся отряд леших, о чем Трофим, понятно, не догадывался, но его поразило странное безлюдье. Впрочем, из дома доносились какие-то звуки, и Трофим приготовился ждать удобного момента для нападения. Он не собирался врываться в дом, где его могли легко загнать в любой угол и уничтожить, а хотел, дождавшись удобного момента, устроить бойню во дворе, чтобы положить втихую как можно больше ничего не подозревающих врагов, а затем, когда его обнаружат, разгуляться на просторе, в надежде на свою ловкость и силу. Он не стал сразу спрыгивать во двор, а решил вначале понаблюдать за передвижениями и действиями противников с верха ограды. Поскольку на верхушках кольев, составлявших ограду усадьбы, невозможно было распластаться и затаиться надолго, он перебрался на перекладину над воротами, прикрытую сверху узкой двускатной крышей. Улегшись на ней, он с недоумением прислушивался к непонятному шуму, раздававшемуся из дома. Когда грохнул взрыв гранаты, Трофим от неожиданности чуть не свалился со своего наблюдательного пункта, но удержался и продолжал ждать. Вскоре двери красного крыльца распахнулись, но оттуда показались не опричники, а дружинники, которых он сразу узнал по их характерной одежде. Растерявшись от непредвиденной встречи с друзьями своего брата, Трофим приподнялся, не зная, что предпринять. Он застыл на какое-то мгновенье в неудобной неустойчивой позе, по-прежнему сжимая в руке топор. Его не было видно с земли, да и лешие не глядели вверх, совершенно не ожидая нападения оттуда, фактически с неба.

Однако силуэт вооруженного человека, находящегося над проходящей ворота колонной леших, четко просматривался на фоне взошедшего месяца с той единственной точки, в которой в этот момент, как на грех, оказался старый знакомый Трофима – Михась.

Михась с Разиком и сопровождавшими их бойцами, возвращаясь со смертельно опасного задания, были возбуждены и веселы, и, приблизившись к воротам усадьбы, Разик громко и радостно крикнул часовым:

– Отворяйте, братцы, ворота во всю ширь! Встречайте нового героя сказочного, свет-Михася!

Ворота бесшумно распахнулись на хорошо смазанных петлях, но прибывшие, вопреки их ожиданиям, были встречены не радостными возгласами, а суровым напряженным молчанием.

– Что случилось? – все еще не веря в беду после столь удачного возвращения, спросил Разик у начальника караула.

Тот коротко доложил о произошедших событиях: гибели семьи князя Юрия и трех охранявших их леших, пленении княжны и помчавшейся ей на выручку во вражье логово Катерине.

Михась, не сказав ни слова, резко развернул коня, поднял его с места в галоп и проскочил в уже закрываемые ворота. Разик, так же молча, как и его друг, взлетев в седло, помчался следом.

– Куда вы? Отставить! Подмога уже давно отправлена! – тщетно пытаясь остановить их, прокричал им вслед начальник караула.

И вновь в безлюдных улочках и переулках Москвы раздались звуки бешеного стука копыт, заставлявшие холодеть сердца внезапно разбуженных обывателей, когда мимо их домов ураганом проносились загадочные всадники.

Домчавшись до площади, где раньше находилась застава леших, а сейчас были оставлены кони и боевое охранение, Разик и Михась сразу опознали своих по характерному расположению костров и рогаток. Разик подал условный сигнал свистком, и к ним из-за укрытия выбежал боец. Он сообщил обстановку и предложил им остаться на заставе, ждать возвращения отряда. Но друзья, обменявшись взглядами, отказались и поскакали к близкому уже дому Басмановых, в котором смертельная опасность угрожала не только их товарищам, а также Катеньке – родной сестре одного и любимой девушке другого.

Михась скакал первым. Его чувства были обострены до предела, он все еще пребывал в состоянии невероятного возбуждения, вызванного тем потрясением, которое он ощутил в выжженной слободке, где среди трупов злодейски умерщвленных он обнаружил тело друга, московского стража, вставшего на защиту простого люда. Вылетев из переулка, леший одним взглядом мгновенно охватил всю представшую перед ним картину: выходившую из ворот колонну леших и четко обрисовавшийся на фоне неяркого месяца, мерцавшего в просвете между ночными облаками, силуэт не замечаемого ими человека на перекладине ворот с оружием в руках, изготовившегося к неожиданному броску. Хотя расстояние было почти запредельным для пистолетного выстрела, Михась, не раздумывая, выхватил из кобуры пистоль и на полном скаку пальнул по опасному врагу. Он действовал и осознавал происходящее и окружающее настолько быстро, что время как бы замедлило для него свой бег. Он видел, что человек над воротами покачнулся, сорвался вниз, и оружие выпало из его руки. Михась успел разглядеть, что это была не сабля, не секира, а топор. Мгновенная догадка мелькнула в его голове. Однако в ту же долю секунды он осознал и более насущное для него обстоятельство: он выстрелил так быстро и неожиданно, что скакавший вслед Разик просто не успел подать условный сигнал свистком, и невидимые в темноте, но вне всяких сомнений, обязательно находившиеся впереди основной колонны бойцы боевого охранения, отреагировав даже не на сам его выстрел, а на вспышку затравки на полке пистоля, принялись палить в ответ. Михась также заметил не сами мушкетные выстрелы, а предшествующие им вспышки пороха на полках ружейных замков и, понимая, что иного выхода нет, поднял лошадь на дыбы, чтобы ее телом прикрыться от летящих в него пуль. Одновременно с грохотом выстрелов он почувствовал несколько ударов в тело лошади (молодцы ребята, не промазали!), расслышал наконец свисток десятника, ловким движением соскочил с падающего скакуна и помчался, громко крича «всем стоять! свои!», мимо смущенно чертыхающихся стрелков авангарда к воротам, к основной колонне, где, возможно, уже убивали человека, которого он, кажется, умудрился все-таки опознать.

К счастью, бойцы, принявшиеся запоздало отражать неожиданное нападение и уже занесшие клинки над головой свалившегося на них невесть откуда противника, отреагировали на свисток Разика и крики Михася, не стали убивать нападавшего, а захватили в плен. Хотя Трофим получил несколько ударов сапогами и прикладами по лицу и ребрам, они, к счастью, оказались не смертельными. Пистолетный же выстрел Михася, которым он сбил Трофима с перекладины над воротами, на таком расстоянии оказался неточным: пуля ударила в самый конек крыши, рядом с опорной рукой Трофима, которая от толчка соскользнула, и тот, не успев перехватиться второй рукой, в которой был зажат топор, слетел вниз. И вот уж в третий раз атаман избегнул верной гибели при встрече с лешими.

– По всему видать, долго жить будешь! – с грустной усмешкой прокомментировал впоследствии это обстоятельство Михась.

Сейчас Трофим сидел в уютной совещательной комнате блокгауза особников, в которой пахло возбуждающими ароматами неведомых ему трав, и пытался осознать происходящее.