Язон четырех морей - Жюльетта Бенцони

– Скажите: «мадемуазель Марианна»!

– Какая Марианна?

– А это вас не касается! Сейчас же найдите его и не сомневайтесь, что он очень рассердится, если вы заставите меня ждать.

С недовольной миной швейцар направился к дому, бормоча что-то не очень любезное в адрес уличных девок, которые пытаются проникнуть в приличные дома, но через несколько секунд Жонас буквально вылетел из застекленных дверей. Лучезарная улыбка надвое рассекала приветливое черное лицо мажордома Фортюнэ.

– Мадемуазель Мавианна! Мадемуазель Мавианна! Боже мой! Входить! Входить сковей! Господи, но откуда вы, в такой вид?

Марианна рассмеялась от радости при этом дружеском приеме, сразу вернувшем ей мужество. Здесь наконец открылась дверь к спасению.

– Мой бедный Жонас, видно, так уж судьбе угодно, чтобы вы из десяти раз девять встречали меня в непотребном виде… Госпожа уехала?

– Да, но сково вевнется! Идите отдыхать!

Величественным жестом отослав швейцара, Жонас увлек Марианну в дом, докладывая о том, как волновалась о ней его хозяйка после возвращения с вод.

– Она вас считать мевтвой! Когда князь Беневент гововит, что вы исчезать, и думать, она сходит с ума, честного слова! О! Смотвите! Вот она!

Действительно, Жонас как раз хотел закрыть дверь, когда карета Фортюнэ въехала во двор, описала изящную дугу вокруг фонтана и остановилась против крыльца. Молодая женщина вышла из нее, но выглядела печальной, и впервые за все их знакомство Марианна увидела, что она одета в строгое фиолетовое платье из очень темного бархата. Другой странностью показалось то, что она была едва накрашена, а покрасневшие глаза под вуалеткой явно говорили, что она плакала… Жонас поспешил к ней.

– Ма’ам Фовтюнэ! Мадемуазель Мавианна здесь!..

Г-жа Гамелен подняла глаза. Огонь радости вспыхнул в ее грустном взгляде, и она без слова бросилась к подруге, неистово сжав ее в объятиях и залившись слезами. Марианна никогда не видела беззаботную креолку в подобном состоянии и, возвращая ей поцелуй, прошептала на ухо:

– Фортюнэ, бога ради, скажи, что с тобой стряслось? Неужели ты так переживала из-за меня?

Фортюнэ резко оторвалась от подруги, затем, положив руки на плечи молодой женщине, пристально посмотрела на нее с таким состраданием, что дрожь ужаса прошла по телу онемевшей Марианны.

– Я приехала из дворца правосудия, Марианна, – сказала г-жа Гамелен так тихо, как только могла. – Все кончено…

– Что… ты хочешь сказать?

– Час назад Язон Бофор приговорен… к смерти!

Слово пронзило Марианну как пуля. Она пошатнулась от удара. Но она уже столько дней ожидала этого, что бессознательная подготовка сказалась, и открытая рана постепенно превратилась в шрам. Она знала, что наступит день, когда ей придется услышать эти ужасные слова, и подобно тому, как человеческий организм, предчувствуя болезнь, подспудно приготовляется к борьбе за жизнь, дух тоже был готов к грядущему страданию. Перед лицом угрожающей опасности не было ни времени, ни места для слабости, слез и страха.

Фортюнэ уже протянула руки, ожидая, что потерявшая сознание Марианна может упасть, но тут же опустила их, с изумлением глядя на стоявшую перед ней незнакомую женщину, с виду готовую на все, устремившую на нее твердый, как сталь, взгляд. Ледяным голосом Марианна спросила:

– Где сейчас Император? В Сен-Клу?

– Нет. Весь двор в Фонтенбло в связи с охотой. Но что ты хочешь делать? Уж не думаешь ли ты…

– Да, я именно об этом думаю! Неужели ты считаешь, что у меня останется о чем жалеть на земле, если Язона не будет? Я поклялась памятью матери: если его казнят, я вонжу кинжал себе в сердце у подножия его эшафота. Потому я не боюсь гнева Наполеона! Захочет он или не захочет, согласится или не согласится, но он выслушает меня!.. Потом он может сделать со мной все, что ему вздумается! Какое это уже будет иметь значение!

– Не говори так! – взмолилась Фортюнэ, торопливо осеняя себя крестным знамением, чтобы отогнать беду. – Ведь существуем же все мы, чистосердечно и преданно любящие тебя и готовые помочь!

– Существует он, кого я люблю и без кого отказываюсь жить. Я прошу тебя только об одном, Фортюнэ: дай мне карету, одежду, немного денег и скажи, где я смогу укрыться в Фонтенбло, чтобы не быть арестованной до того, как увижу Императора. По-моему, ты хорошо знаешь те места. Если ты это сделаешь, я буду благодарить тебя до последнего моего вздоха и…

– Хватит! – вышла из себя креолка. – Ты перестанешь болтать о смерти? Дать тебе денег, мою карету… Ты несешь чушь!

– Фортюнэ! – в мучительном недоумении воскликнула Марианна.

Но подруга ласково обняла ее и увлекла за собой, любовно нашептывая:

– Дурочка ты! Мы поедем туда вместе, конечно! У меня есть там домик, уединенное местечко около Сены, и я знаю все ходы и повороты в лесу. Это нам пригодится, если тебе не удастся пробраться за решетку дворца, хотя Наполеон приходит в ярость, когда ему прерывают охоту. Но если не найдется другого способа…

– Я не хочу, Фортюнэ! Ты можешь ужасно скомпрометировать себя… Ты рискуешь ссылкой…

– Ну и что? Я отправлюсь к Монтрону в Анвер, и мы там весело заживем! Обойдется, душа моя! Во всяком случае, я не прочь узнать, по каким соображениям Его Величество корсиканец позволил своим судьям вынести подобное решение относительно человека, столь необычайно соблазнительного… и также явно неспособного совершить преступления, в которых его обвинили! Гнусный убийца!.. Фальшивомонетчик?.. Это с его-то гордой осанкой и взглядом морского орла? Какая же глупость!.. Жонас! Немедленно мою горничную с ванной для княгини и одежду; через четверть часа солидную еду, а через час почтовую карету во двор!.. Понял? Бегом!..

И в то время, как ее мажордом устремился по лестнице, призывая м-ль Клементину, чтобы дать распоряжения, Фортюнэ увлекла подругу по той же дороге, только не торопясь.

– Теперь у тебя будет достаточно времени, чтобы рассказать мне все, что с тобой произошло, моя красавица.

Г-жа Гамелен натянула поводья и остановила лошадь возле старого, обросшего мохом каменного креста, возвышавшегося в тени гигантского дуба на скрещении дорог.

– Это крест Суврэ, – сказала она, показывая на него кончиком хлыста. – Я слышала, что завтрак состоит примерно в полулье отсюда, на распутье Реклоз. И здесь лучше всего подождать начала охоты.

Говоря это, она спешилась, привязала лошадь к стройному стволу сосны, затем, подобрав длинный шлейф суконной амазонки цвета опавших листьев, спокойно уселась на ступеньках старого креста, тогда как Марианна, в свою очередь, соскочила на землю и привязала свою лошадь к тому же дереву, прежде чем присоединиться к подруге.

Перекресток был пустынным. Слышался только шепот ручейка, бегущего в густых зарослях, и потрескивание плотного лиственного ковра под лапами вспугнутого зайца. Но немного дальше к югу лес был наполнен тем особым гулом, который создает большое веселящееся общество. В нем смешивались лай собак, звуки рожков и далекий шум катящихся карет.