В интересах истины - Максим Леонидович Максимов

кстати, я фактически полгода не буду играть в своем театре. Я очень благодарен Олегу Павловичу за то, что он меня понимает. У нас запланирована совместная работа на будущее, и надеюсь, она состоится.

— Помнится, год назад вы подписали коллективное письмо деятелей искусства против возвращения советского гимна. Что натолкнуло вас на этот шаг?

— Да просто ко мне обратились — я и высказал свою точку зрения.

— А для вас действительно имеет значение, какой у нас гимн?

— Не имеет, и тогда не имело. Эта тема абсолютно неактуальна. В стране масса гораздо более серьезных проблем, начиная с Владивостока и заканчивая Калининградом. Неужели все общество должно думать, подо что нам просыпаться, даже там, где нет света и тепла? Но своя точка зрения у меня была. Да, люди плакали под этот гимн Александрова, он, конечно, лучше запоминается, чем Глинка. Но если мы вступаем в двадцать первый век, то давайте подумаем: неужели у нас нет каких-то талантливых людей, новых композиторов, новых тем? Не может такого быть, ведь наша земля — Богом отмеченная…

— Поссориться с Никитой Сергеевичем Михалковым не боялись?

— Ну что вы, Никита Сергеевич — очень умный человек. Поэтому, слава Тебе, Господи, я могу с ним говорить достаточно откровенно о том, что мне нравится и что нет.

— После этого вас больше не просили подписать какие-нибудь еще письма?

— Я очень осторожно к этим вещам отношусь. Ведь к голосу так называемых звезд люди иногда прислушиваются. А если человек за деньги рекламирует очень плохой стиральный порошок, то об артистах складывается представление как об абсолютных лгунах и продажных людях. Ну а в политике надо быть еще более осторожным. Потому что далеко не всегда известный человек — умный человек.

— Однако в свое время вы публично поддерживали Путина перед президентскими выборами…

— Да, я выдвигал кандидатуру Путина в президенты. Мне позвонили и попросили это сделать. На тот период других реальных кандидатур, совершенно очевидно, не было. Безусловно, я пошел на это с чистым сердцем.

— Не пожалели ни разу?

— За то время, пока Путин у власти, у меня, как, думаю, и у всех, были разные моменты отношения к нему — и как к человеку, и как к деятелю. Но вот я вижу — они идут с Бушем вдвоем, разговаривают без переводчика. Может быть, это наивно, но мне очень приятно на них смотреть и впервые не стыдно за нашего… На последнем совете по культуре я очень долго наблюдал за Владимиром Владимировичем — мне это было как артисту интересно. Ведь артист — это абсолютный рентген, ему видны мельчайшие подробности человеческой психики. Могу сказать, что за все четыре часа, что длился совет, Владимир Владимирович меня совершенно обаял. Знаете, чем? Своей откровенностью. Николай Губенко его спросил: «Читали ли вы новый учебник истории, знаете ли, что там написано о Великой Отечественной войне?» Что Путину стоило сказать: читал! Вокруг него были люди, которые в ту же секунду могли ему поднести бумажку, и у него была бы вся информация. Он подумал пять секунд и сказал, что не читал. Не побоялся признаться, что в чем-то некомпетентен. Мне это понравилось…

— Женя, у вас есть какой-то способ восстановить энергозатраты — вроде буддизма или йоги?

— Знаете, я испробовал все, скажу вам так. Но ничего для себя не нашел. Этим всем надо серьезно заниматься. Хоть профессия актерская считается дилетантской, но я откровенного дилетантства не люблю. Для роли Гамлета мне пришлось научиться играть на саксофоне. Сейчас мне предстоит в одной картине заниматься боксом — поэтому я все равно изучу, что это такое, хоть и не стану боксером. А погружаться в восточную религию, например, я боюсь. Потому что этому надо полностью отдаваться.

— Чем вы займетесь сегодня после съемочного дня?

— Это так неинтересно! Сначала я найду продукты, которые мне сейчас можно есть по диете, а найти их не так просто.

— Ваша диета связана с ролью Мышкина?

— Да, Достоевский написал, что он худенький. А для этого нужны раздельное питание и особые продукты. Потом я приеду домой — на квартиру, которую мне снимают, открою текст и буду учить завтрашнюю сцену. Даже не завтрашнюю, потому что я ее, в принципе, знаю, а то, что будет через неделю. Затем стану читать сценарии, которые у меня лежат. Заведу будильник. А утром — на съемки.

— И так каждый день?

— Знаете, вот был у меня выходной. Я, честно говоря, очень испугался — не знал, что делать. Сходил в Русский музей, посмотрел замечательную выставку портрета. Потом был в Юсуповском дворце — это, я вам доложу, фантастика. Как там все сохранилось? Мало того, там и люди работают потрясающие — схватили меня под руки и завели туда, куда нельзя никому, в гостиную из серебра, которая еще не отреставрирована…

— Значит, все же есть вещи, помимо вашей профессии, способные вас удивлять и восхищать?

— Ну конечно, и слава Богу. Вот сейчас я за полгода проехал со спектаклем всю Европу. И открывал для себя совершенно новые вещи — например, горные лыжи. Это был в Монблане, на юге Франции. Сначала я на них встал, как мешок с одним веществом, тут же упал, ободрался, кровища кругом. А через час — уже летел с высоты двух тысяч метров. Правда, через каждые десять метров опять падал, но это уже неважно. Главное, я понял, что многого еще не знаю, что кроме работы есть еще другая интересная жизнь. Но пока она идет параллельно.

20.05.2002.

Михаил Шуфутинский: «Я так и не стал „Жестким капиталистом“…»

Судьба Михаила Захаровича Шуфутинского — сюжет для сериала. Смена широт и континентов (Москва-Магадан-США), прихотливые виражи в музыкальной карьере — руководитель популярного советского ВИА «Лейся, песня!», ресторанный музыкант в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, наконец — популярнейший в России исполнитель русского шансона, успешно вписавшийся также и в «антагонистичный» этому жанру мир попсы…

— Михаил Захарович, помнится, в своей книге «И вот стою я у черты…» вы обронили фразу о том, что для братвы вы всегда были своим человеком.

— Мне кажется, вы неточно цитируете… Вероятнее всего, я говорил о том, что я в своем творчестве достиг чего-то такого, что внушает ко мне уважение, потому и эти люди ко мне относятся должным образом. Да дело и не в братве. У меня такое ощущение, что я в народе человек достаточно уважаемый.

— Поэтому вы и отказались от охраны, которую вам предлагал Отари Квантришвили, организовывавший ваши первые гастроли в СССР?