Часы Застывшего Часа - Владислав Алеф

чтобы оставить свободными ее руки. Выросшая в степях она редко передвигалась на двух ногах и была столь умелой наездницей, что и сложнейшее колдовство творила на лету. Этих причудливых зверей альманды сотворили по подобию грифонов и в подарок людям. И как внешне львиную половину сменила лошадиная, изменился также их нрав. Высокомерных грифонов седлали только альвы, да некоторые маги находили способы ими управлять. Но гиппогрифы служили и простым солдатам, составляя или дополняя конницу хозалиорцам. И если грифон был хищником, его потомок оказался всеяден. Массивное сложение гиппогрифа не располагало к стремительным полетам, и он не мог поймать юркую птицу. Порою дикие гиппогрифы таскали жеребят, но чаще опустошали беспризорные бахчи и кукурузные поля.

Конные соотечественники Сте-ал-аяны сомкнулись вокруг нее кольцом. Все они вооружились короткими луками с костяными красноватыми стрелами, а также мечами и копьями из такой же кости. Эта необычная кость, называемая ковортом, произрастала на Хозалиоре сказочными кустарниками. В высоту они достигали сотню саженей, а их колкие ветви стелились по земле порою несколько верст. Ковортовые заросли были смертельно опасны для всякого живого существа. К ним не приближались дикие звери, и на них не гнездились птицы. И даже неосторожный комар, севший на ветвь такого куста, разрезался под собственным весом.

Именно коворт позволял афелиотам сдерживать великанов уже многие тысячелетия. Умельцы создавали из него не только оружие, но разрушительные артефакты и могущественные костяные свитки. Коворт имел божественное происхождение, являясь живыми костями противника Ансуа Вологама. Простое человеческое оружие было против него бессильно, и лишь плоть Ансуа — ансур — могла его переломить.

Необычайная острота делала коворт опасным и в обращении. Но тогда на помощь хозалиорцам приходил власник, он же мех Вологама. Из этой жесткой бурой травы они вязали защитные одежды, сапоги, рукавицы и шапки. Из него же делали ножны для мечей, колчаны для стрел и тетивы. Во власник были облачены и афелиотские кобылицы. Из него же был сделан футляр для свитков, висевший на поясе Сте-ал-аяны.

Невзирая на внушительный вид и грозную славу афелиотов, этезианцы не сторонились их, но даже старались подружиться. Они уважали восточных воинов за бесстрашие и доблесть, они уважали их колдунью за то, что она не чуралась простых воинов и участвовала на равных с ними в боях. И если Вулкард был укрытым стенами далеким правителем, Сте-ал-аяна выступала его глашатаем народу, его волей и его мечом.

Другим примечательным сторонником Вулкарда был шаман юд-ха Решительного Меча Кви-Керса. Внешностью он был грубее всякого человека, ибо и таковым считался лишь наполовину. Челюсть его была массивная тяжелая, рот наполнен тридцатью шестью острыми клыками, а узловатые пальцы оканчивались прочными когтями. Сила самих пальцев шамана была такова, что при рукопожатии легко могла сломать кости взрослому мужу. Размерами юд-ха Решительного Меча уступали только своим северным братьям из Могучего Молота. Кви-Керса возвышался над людьми на голову, имел нечеловечески огромные руки и раздутую грудь. Все тело его и даже лицо покрывала черная с белыми пятнами шерсть, однако сейчас почти вся она была скрыта одеждами. Шерсть юд-ха Решительного Меча не была такой густой, как у других народов Молтарба, и потому это племя дополнительно одевалось в одежды из шкур. Шкуры также указывали на положение юд-ха в племени. Дети шкур не носили и таким образом самые болезненные из них погибали от холода и не ослабляли кровь. Развивались юд-ха быстро, не как люди, но подобно диким животным. По достижении шести лет они проходили обряд имяположения и становились мужчинами и женщинами. Женщинам давали овечьи шкуры, чтобы они никогда не испытывали холода и берегли для детей домашнее тепло. Самых крепких и дородных из них награждали шкурами яков и отводили в гаремы шаманов. Слабосильных мужчин, больных, трусливых и старых обвязывали заячьими поясами. Они не годились для размножения и выступали в рабами. Принесли они пользу племени или нет — теперь их судьбы никого не интересовали. Но если рабы желали заслужить или вернуть утраченный статус воина, они могли проявить себя на охоте, в набеге или на войне. В зависимости от нрава шамана-вождя от них требовалось добыть одну медвежью, три волчих или пять человеческих голов. Став воином, юд-ха получал волчью шкуру. Шаманы носили шкуры медведей, а шаманы-вожди сшивали воедино лоскутки из всех животных, которых когда-либо добыли.

Одеяние Кви-Керса состояло из сотен отличных друг от друга лоскутов. Они плотно оборачивали тело шамана от ступней до подбородка, но не сковывали его движений. В шерсти были заплетены птичьи перья, костяшки, клыки, когти и другие всевозможные обереги. Ребра мелких животных служили ему браслетами, волчьи черепушки скалились эполетами на плечах. Лишь голова шамана не была покрыта чужой шерстью, но пушилась густой гривой, спускавшейся далеко за плечи. Такая грива росла только у шаманов-вождей, указывая на их большую силу и магический дар.

Только шаманы юд-ха обладали внятной речью, и только шаманы Решительного Меча были достаточно разумны, чтобы вести переговоры с людьми. Почему именно Кви-Керса занял сторону Вулкарда, никто не знал. С недоверием к нему относились даже этезианцы. Однако с приходом шамана в Бризарион вдруг прекратилась война людей и юд-ха.

Даже сейчас в толчее и давке люди сторонились шамана. Они чурались Кви-Керса как прокаженного, они боялись его звериного нрава и скалящихся волчих черепов.

— А это самый преданный сторонник Вулкарда, — обратил к шаману внимание спутников Неберис. — Не смотрите, что он из другого народа. Не смотрите, что он даже не человек. Человеческие пороки присущи не только людям.

Колокол продолжал собирать людей. Им уже не хватало место во дворе замка, они теснились на узких улочках, взбирались на деревья и крыши окрестных домов. Им необязательно было видеть самого Вулкарда, важнее для них было само присутствие. Страх непослушания гнал их на улицы, на звук колокола они собирались бездумно, как мотыльки на огонь. Сгорбленные старики волочились, опираясь о палки дребезжащими руками. Молодые матери приносили с собой детей; те уже начинали капризничать, но им закрывали рты — не доставало только навлечь на себя немилость этезианцев.

На просторном балконе Вулкард казался беззащитен в своем одиночестве. Он не укрылся магией, и никто из сторонников не пытался его уберечь. Однако ему покровительствовал Державный скипетр, и, кроме того, его хранил сам Полонир. Древний маг возвел настоящую магическую твердыню, внутри которой царь был почти неуязвим.

Вулкард опустил скипетр, и мгновенно смолк малейший шепот. Когда царь заговорил, его голос, усиленный магией, прогремел громом над всем Бризарионом. Его речь услышали и больные, и немощные, — те немногие, кто не