Дневная битва - Питер Бретт

– Тогда нам остается надеяться, что уверенность Рожера оправданна.

– Я опечален твоим отъездом, госпожа, – сказал Аббан. – Мне будет не хватать наших бесед.

Рожер с довольным вздохом ввалился в свадебную карету. Она была райзонской работы, из ценного дерева, позолоченная и с металлической подвеской, чтобы не швыряло на ухабах и кочках. Экипаж знатного и небедного человека.

Но красийцы внесли изменения: убрали сиденья и застелили пол толстыми цветастыми коврами с шелковыми подушками поверх. Стенки и потолок были забраны темным бархатом багровых и лиловых тонов, а с потолка свисали просверленные бронзовые сосуды с ароматическими травами. Стеклянные окна растворялись для проветривания – они были открыты и сию минуту, но прятались за бархатными шторками. На стенах висели бронзовые и стеклянные масляные светильники, которые зажигались и гасились поворотом ключа.

Рожер ночевал в борделях менее приспособленных для любви.

«Похоже, они не хотят, чтобы я терял время». Он не отрицал и своего вожделения. Сиквах уже ложилась с ним, но отказалась принять в себя до свадьбы, а Аманвах оставалась девственницей. Придется обращаться с нею поаккуратнее.

Он вынул из мешка с чудесами карандаш и блокнот и продолжил записи о «Песни о Лунном Ущербе». Он прилично читал и неплохо писал увечной рукой, но ни буквы, ни музыкальные символы, которым научил его Аррик, не давались ему так естественно, как игра на скрипке.

«Не каждый может один раз услышать песнь и дальше исполнять ее вечно! – попенял ему Аррик, сопроводив выговор затрещиной, когда Рожер посетовал на учебу. – Если хочешь продавать песнь – умей ее записать!»

В тот миг Рожер возненавидел мастера, но сейчас был благодарен ему за урок. Он уже зафиксировал строй и размер стихов. С полной передачей смысла придется повозиться, но до Лощины две недели пути – в лучшем случае, а иных дел нет.

Рожер с улыбкой погладил шелковую подушку «Почти нет».

Он услышал голоса, глянул в щелку между шторками и увидел приближающихся Аманвах и Сиквах в сопровождении двух дама в белом, незнакомого шарума и пары женщин.

Рожер узнал сына Джардира Асома и его племянника Асукаджи. Воин, должно быть, Энкидо, телохранитель Аманвах. Облачен в обычные черные воинские одежды, но на запястьях и лодыжках сверкали золотые кандалы, которые словно навечно вросли в плоть.

Женщин Рожер не признал. Обе в черном, но на одной – белое покрывало, как у Сиквах. Лицо второй открыто, показывая, что она не замужем и не помолвлена.

Асом с Аманвах шли первыми и ругались. Они остановились перед экипажем, прошептали друг другу что-то резкое, чего Рожер не сумел разобрать. Асом схватил Аманвах за плечи и встряхнул, его лицо потемнело от гнева. Ее предполагаемый телохранитель взглянул, но не вмешался. Вряд ли красиец, тем более скромный шарум, посмеет ударить сына Избавителя.

Рожера зазнобило. Он знал, что Асом способен его убить. Он видел дама в бою – слабейший из них превратит его голову в мяч. Но он не смог пассивно смотреть, а потому мысленно прочесал свой актерский репертуар, отыскал самую бесстрашную фигуру и надел ее личину.

Он распахнул дверцу пинком и заставил всех вздрогнуть.

– Руки прочь от моей жены! – утробно прорычал Рожер, копируя Меченого.

Он шевельнул здоровой рукой, и в ней появился метательный нож.

Асукаджи зашипел, готовый броситься на него, но Асом отпустил Аманвах и выставил руку, не давая ему пройти.

– Приношу извинения, сын Джессума, – сказал Асом, хотя и не кланяясь. Его тесийский был неплох, но с сильным акцентом, как у Аманвах. – Семейные разногласия, не больше. Я не хотел казаться неучтивым в день вашей свадьбы.

Он едва скрывал гнев. Слыханное ли дело, чтобы ему угрожали ножом?

– Умора, а не учтивость. – Гаред появился сбоку.

В одной его руке покачивался огромный топор, другая была готова взяться за меченое мачете. Рожер заметил краем глаза Уонду, которая тихо возникла с другой стороны с луком в руке. Рожер знал, что она в мгновение ока натянет тетиву и пошлет стрелу.

Асукаджи шагнул, намереваясь встать между ней и Асомом. Он действовал с холодным спокойствием, и Рожер задумался, успеет ли Уонда выстрелить до того, как дама достигнет ее, и если да, то попадет ли в цель. Все вокруг – даль’шарумы сопровождения – наблюдали за происходящим.

Рожер отвесил легкий, немногим больше кивка, поклон, спрятал нож и показал пустую ладонь.

– Брат, ты оказываешь мне честь тем, что явился лично благословить наш свадебный день и передать мне сестру и кузину.

Аманвах послала ему предостерегающий взгляд. Роджер понимал, что шагает по лезвию, избрав столь фамильярный тон в общении с людьми, которые одинаково могут либо убить его, либо ответить, но он просчитал дальнейшее. Пока он выражается вежливо, дама не осмелятся прилюдно напасть на новоиспеченного зятя Избавителя.

– Это так, – согласился Асом, хотя в его голосе не слышалось ни тени согласия.

Ответный поклон был той же глубины и длительности, что у Рожера. Асукаджи последовал его примеру.

– Благословен будь сей день… брат.

Асом взглянул на Аманвах и бросил несколько слов по-красийски, после чего оба дама резко развернулись и, ко всеобщему облегчению, ушли.

– Что он сказал? – спросил Рожер.

Аманвах медлила, пока он не посмотрел ей в глаза.

– Сказал: «Поговорим об этом в другой раз».

Рожер кивнул, будто это не имело значения.

– Я буду рад, жена, если ты представишь мне остальной эскорт.

Аманвах поклонилась и махнула женщинам, чтобы выступили вперед. Первой оказалась та самая, с белым покрывалом. Вблизи Рожер увидел, что она молода – не старше Сиквах.

– Моя невестка и кузина Ашия, – сообщила Аманвах, – перворожденная дочь Дамаджи Ашана и старшей сестры Избавителя – святой Аймисандры, дживах ка моего брата Асома.

Рожер умело скрыл удивление, когда женщина поклонилась.

– Благословен будь твой свадебный день, сын Джессума. Мое сердце полно радости от твоего брака с моей благословенной кузиной. – В ее голосе не слышалось ни следа неискренности, с которой говорил Асом.

Наоборот, казалось, она готова его расцеловать.

Рожер повернулся к следующей юной женщине, ее открытое лицо означало, что она ровесница остальных.

– Моя кузина Шанвах, – представила ее Аманвах. – Перворожденная дочь кай’шарума Шанджата, начальника Копий Избавителя, и средней сестры моего отца, святой Хошвах.

– Прими и мое благословение, сын Джессума. – Плавный поклон Шанвах оказался так глубок, что она чуть не тронула носом землю.

Рожер знал искусных танцоров, которые отдали бы все за такие силу и гибкость.