Башня рассвета - Сара Маас

Сегодня она не затянет работу с ним. Точнее, постарается не затянуть, поскольку погружение во тьму его раны переносило ее в пространство, не имевшее времени.

Но целительница должна уметь работать где угодно. Даже в кромешном аду.

Толкнув дверь покоев, Ириана с порога заявила Кадже:

– Мне нужны имбирь, куркума и лимон.

Каджа пыталась возражать, но Ириана прошла мимо нее и толкнула дверь спальни Шаола.

Она остановилась как вкопанная, едва не споткнувшись.

Вначале она увидела скомканные простыни и мятые подушки. Затем голую грудь Шаола и бедра, едва прикрытые полоской белого шелка. Рядом с его головой покоилась черноволосая голова Несарины. Капитан Фелак спала, лежа лицом вниз. Видно, утомилась за ночь.

Глаза Шаола мгновенно открылись. Ириана тихо ойкнула, заметив в его взгляде ошеломленность и что-то еще. У него открылся рот.

Несарина шевельнулась. Ее рубашка была под стать простыням, вся измята.

Шаол приподнялся на локтях, спешно натянув простыню.

Ириана молча вышла.

Она ждала на золотистом диване в гостиной. У нее дрожали колени. Чтобы успокоиться, она разглядывала утренний сад, где на стеблях, обвивавших колонны, начинали раскрываться яркие цветы.

Даже журчание фонтана не заглушило бормотаний проснувшийся Несарины. Затем послышались быстрые шаги босых ног. Несарина удалилась к себе, хлопнув дверью.

Не прошло и минуты, как заскрипели колеса и в гостиную въехал Шаол. Он был в рубашке и штанах. Всклокоченные волосы были наспех приглажены пятерней: своей или Несарины. Чувствовалось, они оба торопились.

Ириана сидела обхватив плечи. Гостиная вдруг показалась ей слишком просторной, а пространство между нею и Шаолом – чересчур открытым. Напрасно она не позавтракала. Напрасно не позаботилась о снадобье, снимающем головокружение. Странно, что живот еще не урчит от пустоты.

– Не ждал тебя так рано, – тихо сказал Шаол.

Ириана уловила в его голосе нотки вины.

– Ты говорил… я могу приходить хоть на рассвете, – столь же тихо ответила она.

Собственные слова показались ей упреком, и она быстро добавила:

– Мне надо было заранее предупредить.

– Нет. Я…

– Я могу зайти позже. – Она поднялась с дивана. – Вы спокойно позавтракаете.

Вдвоем. Без нее.

– Нет, – резко возразил Шаол, но к дивану не подъехал. – Не будем терять времени.

У нее не было сил глядеть ему в глаза. Как объяснишь происходящее в душе́?

– Ириана!

Имя прозвучало как приказ, но она даже не повернулась, а прошла к письменному столу и отгородилась от Шаола высокой резной спинкой стула. Стол придал ей столь нужную устойчивость. Ириана развязала мешок и принялась выкладывать его содержимое. Записи, которые были ей нужны. Склянки с маслами – сегодня они не требовались. Потом настал черед книг из библиотеки. Среди них была и «Песня Начала». Ириана захватила и древние, бесценные свитки. Трудно было найти для них более безопасное место, чем дворцовые покои Шаола.

– Могу сделать настой, – не поворачиваясь к нему, сказала Ириана. – Для нее. Чтобы не было… неожиданностей.

Она не могла заставить себя произнести слово «ребенок». Ей вспомнилась пухленькая малышка. Ириана заметила, как Шаол улыбался чужому ребенку. Возможно, считал дитя радостью, подарком судьбы. Неудивительно, что когда-нибудь и ему захочется получить такой подарок.

– Я и для тебя могу составить настой. Его нужно пить каждый день.

Каждое слово она произносила с трудом, словно выталкивая изо рта.

– Она уже что-то принимает. Лет с четырнадцати.

Вероятно, с тех пор, как у нее начались месячные. Что ж, для женщины, живущей в городе, подобном Рафтхолу, это было благоразумно. Особенно если Несарина не собиралась отказывать себе в плотских наслаждениях.

– Хорошо, – только и ответила Ириана, продолжая выкладывать книги. – Предусмотрительно.

Шаол вплотную подъехал к столу с другой стороны:

– Ириана.

Она шумно выстраивала горку из книг.

– Прошу тебя…

Это заставило ее поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Цветом его глаза сейчас напоминали о земле, согретой солнцем. Во взгляде она прочла два слова, еще не произнесенных вслух: «Прости меня». Ириана вскочила со стула, пересекла гостиную и распахнула двери в сад.

Шаолу было не за что просить прощения. Не за что.

У них с Несариной близкие отношения, а она…

Ириана стояла у садовых дверей, не оборачиваясь. Она слышала, как открылась и закрылась дверь спальни Несарины. Затем приоткрылась дверь гостиной. Несарина лишь заглянула туда, торопливо простилась с Шаолом и удалилась.

Ириана так и не нашла в себе сил обернуться и вежливой улыбкой приветствовать капитана Фелак. Сделала вид, что вообще не слышит их короткого разговора. Сиреневые цветы, раскрывающие лепестки навстречу утреннему солнцу, были гораздо интереснее.

Только вряд она их видела. В душе ее шло сражение с пустотой. Давно, очень давно она не чувствовала себя такой маленькой и… ничтожной.

«Ты почти наверняка станешь преемницей Хазифы, – твердила она себе. – Верховной целительницей. У тебя нет ничего общего с этим человеком, а у него – с тобой. Иди выбранной дорогой. Помни Фенхару – свою родину. Помни тех, кто там сражается и кому нужна твоя помощь. Помни обо всем, что обещала сделать. Кем обещала стать».

Рука Ирианы скользнула в карман и сжала записку незнакомки.

«Миру нужно больше целителей».

– Ты подумала совсем не о том, – сказал Шаол.

Ириана ненадолго прикрыла глаза.

«Сражайся. Сражайся за свою никчемную, бесполезную, напрасную жизнь».

Она повернулась, заставив себя учтиво улыбнуться. Так она улыбалась ворчливым, вечно недовольным пациентам.

– Это вполне естественно. Признак здорового организма. Я рада, что у тебя… получается.

Судя по гневно вспыхнувшим глазам и плотно сжатым челюстям, у Шаола как раз не получилось.

«Миру нужно больше целителей. Миру нужно больше целителей. Миру нужно больше целителей…»

Закончить его исцеление, поставить на ноги, и она покинет Хазифу, покинет Торру с чистой совестью и высоко поднятой головой. Вернется на свою истерзанную, залитую кровью родину и выполнит обещание. Докажет, что достойна свободы, которую ей подарила незнакомка той ночью в Иннише.

– Ну что, начнем?

Сегодня она будет работать здесь. Сидеть на измятой постели, где еще оставался их запах…

Никакие приемы не помогали ей успокоить дыхание. Ириана не могла преодолеть тяжести в горле и противной дрожи в голосе.