Тени зимы - Джиллиан Брэдшоу

Воцарилось молчание. Потом Сандде спросил:

— Что с посланием?

Рис непонимающе посмотрел на него. Сандде смотрел в пол, жевал усы и поправлял перевязь. Рис словно опомнился.

— Да. Вы же его не знали, — горько промолвил он. — А послание… — он повозился с поясом и достал свиток. — Вот письмо. Я его забрал после того, как он с коня упал.

Сандде нетерпеливо взял письмо, посмотрел на печать и протянул мне, прося прочитать. Я с удивлением разглядывала печать. Она была восковая, с ламповой копотью, но имперский дракон виден был отчетливо.

— Пожалуйста, миледи, — поторопил меня Сандде. — Нам надо знать, что делать.

Я сломала печать, подошла к лампе и начала читать.

«Лорду Инис Витрин, благородному Сандде, от Артура Августа, императора Британии», — прочитала я и опустила пергамент. — Лорд Сандде, лорд Гавейн ап Лот — мой друг. Вы знаете, почему он умирает? Есть надежда?

Сандде неловко махнул рукой.

— Мне просто сказали, что он умирает.

— Осколок кости, — подал голос Рис. — Это когда его первый раз ранили. Кости плохо срослись, так лекарь сказал. Теперь кость давит на мозг. Хирург говорит, слишком глубоко, ему не добраться. Еще одну рану он на дороге получил, но это уже не важно. «Несколько часов», он сказал. Он даже не пытался помочь. — Рис со всхлипом вздохнул и опять потер лицо.

— Понятно, — сказала я, чтобы хоть что-то сказать, и снова поднесла пергамент к свету.

«… Привет от Артура Августа. Друг мой, не знаю, как тебя благодарить. Прошу, не уходи с Инис Витрин, жди там и собери как можно больше людей. Отправляй сообщения в те места, которые назовет мой посол. Он человек очень опытный, ты можешь доверять его словам, как моим. Он сообщит о моих планах. Если можешь, пошли припасы, особенно зерно, туда, куда он скажет, потому что нам, возможно, придется отказаться от собственных припасов ради быстроты. В следующем послании я укажу место, куда следует отвести все силы, там замаскируйтесь, как сможете. Надеюсь устроить ловушку для Мордреда и Мэлгуна. Больше письму доверить не могу. Да поможет тебе Бог!»

В конце письма было несколько слов, которые я сначала не стала читать. Однако, не сразу остановившись, прочла первое слово «Если…» и замолчала.

— Ну что там? — потребовал Сандде.

— Тут кое-что личное… В письме король спрашивает, нет ли у вас новостей обо мне, а дальше говорится, что, если я доберусь до Инис Витрин, он надеется, что вы отнесетесь ко мне с честью, можете доверить мне любую власть, особенно, что касается припасов и управления.

Сандде улыбнулся.

— Совет запоздал. Теперь вы можете написать ему сами. Но нам-то что делать? Письму император не доверял, и деталей мы так и не знаем. Ведь его посланник… — он с опаской посмотрел на Риса, а потом просиял. — Ты знаешь, что твой господин должен был передать мне?

Рис пожал плечами.

— Кое-что знаю. Когда мы отправились в дорогу, Братство направлялось к Гвинеду, и предполагало оказаться там очень быстро. Наш лорд Артур считает, что Мэлгун не станет рисковать своим королевством, оставит вас в покое и бросится обратно. Мордред со своим отрядом тоже не сунется к вам, побоится, ведь многие из тех, кто к нему присоединился в самом начале, останутся с Мэлгуном. Они хотят сражаться с Артуром, думают, что, если его одолеть, то империя падет. Но пока они соберутся, развернутся, император отправит своих людей несколькими отрядами с запасными лошадьми и большей частью припасов в места сбора на юге. Неподалеку от Сэферна он хотел бросить все и налегке окружить тех, кто бросится за ним в погоню. А потом быстро пойдет на юг, заберет остальных своих людей и свежих лошадей в местах сбора, вот тогда ему точно понадобятся припасы. Кердик дал нам немного, но даже этого мы взять не смогли, чтобы не задерживаться. Я думаю, он надеется, что Мэлгун и Мордред последуют за ним. Тогда, если ваши силы будут стоять в засаде, он приведет мятежников прямо в нее.

— Отличный план, достойный императора, — воскликнул Сандде. — Только где же эти места сбора? Я же должен подыскать место для засады и сообщить о нем императору. Куда мне отправлять сообщение?

— Не знаю, — ответил Рис. — Хозяин знает — и пароли, и места, и время.

Сандде горестно всплеснул руками. Помолчал минуту и с надеждой спросил Риса:

— Может, твой хозяин очнется хотя бы ненадолго?

— Откуда же мне знать? — Рис горько улыбнулся. — Ваш лекарь, и тот не знает. Сказал только, что милорду осталось жить недолго.

— Лорд Сандде, найдите мне несколько восковых дощечек, — попросила я. — Если лорд Гавейн очнется, я должна записать его слова. — Я вошла в комнату раненого. Рис последовал за мной, а за нами вошел и удрученный Сандде.

У постели Гавейна сидел лекарь. На нас он посмотрел с раздражением, но встал и поклонился Сандде.

Сандде подошел, посмотрел на Гавейна, затем на хирурга.

— Ты ничего не можешь сделать? — спросил он. — Мне очень нужно, чтобы он очнулся перед концом.

Хирург пожал плечами.

— Может очнуться. Шум какой-нибудь… Но лучше его не беспокоить.

— Я посижу здесь, но буду молчать. — Сказала я, поискала табурет и поставила его возле постели.

— Как вам угодно, благородная леди, — сказал лекарь, — если не возражаете, я буду спать. — Сказано было с горькой иронией. Наверное, он, как и все в монастыре, плохо относился к Артуру, и не одобрял лорда Сандде за поддержку императора.

— Спи, пока можешь, — я махнула рукой.

Он снова поклонился, погасил один из факелов, лег на койку, накрылся одеялом и повернулся к нам спиной.

— Я пошлю за табличками, — шепнул мне Сандде. — Благодарю вас, миледи. Дай Бог, чтобы он очнулся. — Забрав еще один из факелов, лорд вернулся обратно в Зал.

Рис сел на пол у изножья постели, оперся спиной на каркас и закрыл глаза.

— Рис, — тихонько позвала я, — ты долго ехал. Может, поспишь? Я разбужу, если что.

— Спасибо, миледи. Я подожду.

В комнате воцарилась глубокая тишина. Слышалось лишь потрескивание единственного факела, с едва уловимым шорохом на пол осыпался пепел. Еще было наше дыхание, да вой ветра за стенами. Вошел слуга с восковыми дощечками, стилусом, пергаментом, чернилами и перьями, сложил все это на столе и снова вышел.

Я подперла голову руками и смотрела на Гавейна. Сразу бросилось в глаза, насколько он исхудал. На изможденном лице словно была записана летопись горя и страданий. Но в свете факела он почему-то показался мне пугающе молодым, почти таким, каким я увидела его в первый раз, когда он лежал раненый в доме моего отца. Мне и тогда, и теперь казалось, что за ним стоит нечто иное, огромное, недоступное обычному человеческому рассудку, и теперь рыцарь словно уходил туда, в это иное, отдалялся от нас, балансируя между Землей и Потусторонним миром. Красный свет факела делал его влажную от пота кожу похожей на раскаленный металл, как будто кости под ней оплавлялись и постепенно принимали другую форму. Я коснулась его лба и удивилась — он не показался мне горячим. Моя рука коснулась повязки, и она тут же свалилась с головы. Ее не стали закреплять. Под повязкой открылась вмятина от меча Бедивера, под плохо зажившей кожей просвечивала белая кость, вокруг виднелись следы прижиганий. Падение с коня пришлось как раз на старую рану, кости разошлись, и между ними можно было разглядеть серое вещество мозга.