Шельф - Андрей Ильин

Улицы выводили к перекресткам, где толпы сливались, перегораживая проезжую часть, выплескиваясь на тротуары. Из переулков подтягивались новые группы. Люди были празднично одеты и веселы. Они всегда веселы, если на плантациях не нужно работать.

Больше всего в толпе было детей. Впрочем, это понятно, их и так-то в Африке две трети к взрослому населению, а учитывая предложенную за каждую детскую голову таксу…

В толпе, весело скалясь, сновали какие-то личности, раздавая деньги. Наверное, кто-то получал больше, кто-то меньше, но это было неважно, это были лишь мелкие погрешности в большом деле.

Все были оживлены и радостны.

Но тут…

Нет-нет, ничего не произошло, просто против течения ринулись два парня, расталкивая толпу.

– Вы куда? Зачем толкаетесь?

– Пустите… Там подарки раздают в честь праздника!

– Где? Какие?

– Точно не знаем… Пустите! Но, кажется, даже телефоны дают и точно по два метра ткани.

– Где это, где?! – мгновенно заинтересовались черные дамы.

– Пропустите! Там… на площади!

И два африканца, продираясь сквозь толпу, рванули дальше. А за ним понеслась часть демонстрантов. Их тоже спрашивали:

– Вы куда? Что случилось?

– Да пропустите же! Очень нужно! На площади раздают подарки, телефоны!

А вдруг точно телефоны?

Святая правда. И ткань резали по два метра в одни руки. И еще какие-то блестящие безделушки дарили. Осчастливленные подарками африканцы возвращались в толпу, хвастая своими приобретениями, после чего толпа, повернувшись, ломанулась назад, желая успеть к раздаче халявы.

Но не все. Потому что детей ткань не интересовала.

Но интересовала жвачка.

– Там раздают жвачку… сколько в руки влезет. Вот я взял. Смотри, полный карман, – хвастал счастливец, выпуская огромный пузырь изо рта.

И дети мгновенно куда-то исчезли, испарившись, как лужа на солнцепеке.

– Куда?! – кричали отцы, боясь, что у них отберут дармовые деньги. Но разве детей удержишь!

Но и для отцов семейств нашелся соблазн, которому они противостоять не смогли.

Мужчины, юноши и деды, повернувшись на сто восемьдесят градусов, куда-то побежали. Целой толпой, оглашая окрестности криками:

– Быстрее, а то не достанется… Ух ты, вот повезло!..

И неслись наперегонки, толкаясь и пихаясь локтями к цели.

А вот и радость: на перекрёстке перевернулась целая цистерна с чистейшим спиртом. Это надо же!

Из лопнувших швов помятой цистерны цедился замечательный медицинский спирт! Он капал на землю, образовывал небольшие лужицы и тёк по улице, как ручеек после дождика. И это был спирт. Спирт!

Черные мужчины, перегоняя друг друга, сбегались со всех сторон, держа в руках одноразовые стаканчики, пустые пластиковые бутылки или обыкновенные полиэтиленовые пакеты. Сотни, тысячи несостоявшихся демонстрантов. Какая, к дьяволу, демонстрация, какие тут шествия? Здесь спирт! Он ручьем бежит по улице – черпай не хочу.

Разве отсюда уйдешь?

А детишки без присмотра отцов рассыпались во все стороны как горох и растворились в ближайших переулках.

– Что происходит, куда все бегут? – забеспокоились устроители шествия, выбросившие на него немалые деньги. – Толпа должна прибывать, а она рассасывается!

– Какие-то подарки раздают. Непонятно ничего.

– Добавьте людям деньги. По доллару за каждый пройденный квартал.

Добавили. И толпа немного успокоилась, пересчитывая дармовые денежки и прикидывая, сколько кварталов осталось до дворца. Эх, немного!

Конечно, количество людей уменьшилось чуть ли не в трое, но все-таки толпа была внушительной. И так бы, наверное, они домаршеровали до нужного места, но тут откуда-то появились пчелы. Африканские, очень агрессивные.

Они налетели тучей и стали жалить.

Поднялись невообразимый гвалт и суета. Кто-то куда-то побежал, кто-то размахивал руками, кто-то натягивал на лицо рубаху. Но Африка континент жаркий, и в плотной одежде никто не ходит. Закрывая лицо, люди оголяли спины, чем тут же воспользовались кусучие пчёлы.

Толпа рассыпалась. Люди бросились кто куда, отмахиваясь от пчёл и громко крича.

– Пчелы? Откуда пчелы? Спасайтесь!

И всё же несколько тысяч демонстрантов, многие с опухшими от пчелиных укусов лицами, добрались до цели. Почти добрались! Потому что дорогу им преградили полицейские с дубинками, щитами и баллончиками со слезоточивым газом. Позади них была шеренга военных.

Здесь должно было произойти побоище. И об этом все знали, потому что на крышах и балконах сидели и буквально висели журналисты с фотоаппаратами и камерами.

Послышались крики полицейских:

– Назад! У нас приказ стрелять на поражение!

Но толпа шла, напирала. И должно было случиться неизбежное – передние ряды, подпираемые задними, дойдут, упрутся в стену щитов, проломят полицейское оцепление, чтобы угодить под залпы военных.

Так должно было случиться!

Но случилось иначе.

Откуда-то сбоку выскочила собачка. Беспородная дворняжка. И с ходу вцепилась в ногу ближайшего демонстранта. Тот взвыл, схватил ее за загривок и отбросил. Но собака снова кинулась на него, злобно скаля пасть.

И тут! Из подворотен, из дворов, с параллельных улиц, набежали сотни накачанных алкоголем и психотропными «лекарствами» и оттого чрезвычайно агрессивных шавок. С лаем и воем они рассыпались по улице и стали кусать, рвать и грызть всех подряд. Зубы у них были острые, а тела жертв практически голые.

Отбиться от собак смогли лишь полицейские, которые сомкнули щиты и стали колотить наскакивающих собак дубинками. И из-за того, что полицейские не дрогнули и перекрыли одну сторону улицы, псы бросились на другую. Они просто отлетали от щитов, как волна от мола.

И тут раздались истошные крики. Сразу со всех сторон:

– Они бешеные! Спасайся!

Люди в толпе заметались. А собаки продолжали догонять, наскакивать и с рычанием рвать человеческую плоть. Собака – это зверь, у нее инстинкт: убегающего догнать и загрызть.

Улицы накрыли дикие вопли тысячи голосов. Потому что это страшно, когда нападают сотни разъяренных бешеных собак, и очень больно, когда они вцепляются в ляжку. В задних рядах толпы поначалу даже не поняли, что происходит, но люди услышали страшные крики, увидели безумные лица и тоже побежали.

Через пять минут запруженная людьми улица опустела. Только на земле валялись потерянные тапочки, раздавленная бижутерия и куски оторванной собаками одежды. И еще на земле алела разбрызганная кровь. Но это была не та, не запланированная кровь…