Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным - Джон Эрнст Стейнбек

кровати, сел. Он разглядывал свои длинные белые руки, мягкость которых сохранили рукавицы.

– Не хочу я склок этих, – сказал он. – Мы с хозяйкой моей и ребятишками до сих пор как-то жили, и неплохо жили. Почему они не могут оставить нас в покое?

– Не вижу я другого выхода для нас, кроме как организоваться, – сказал Мак.

Дейкин беспокойно заерзал на кровати.

– Наверно, придется. Но сильно влезать я не согласен. Что вы, парни, хотите, чтобы я сделал?

– Ты можешь раскачать здешних парней, Дейкин, – сказал Лондон. – Начинай исподволь здесь, а мне, может, удастся наших парней подстегнуть.

– Раскачать, если человек не хочет, чтобы его раскачали, не удастся, – вмешался Мак. – Дейкин и Лондон должны просто начать разговаривать с людьми, а больше ничего. И пусть люди выговорятся. Они уже на взводе, кипят, но возможности высказаться, выговориться, у них нет. И надо, чтобы разговоры пошли и в других местах, всюду, по всей округе. Пусть люди выскажутся завтра и послезавтра тоже. После этого мы созовем митинг. И брожение пойдет быстро, так накипело у парней.

– А мне вот что сейчас в голову пришло, – произнес Дейкин. – Предположим, устроим мы забастовку, и куда нам тогда? Здесь лагерем стоять мы не сможем. На дороги податься – окружные, федеративные, – так нас туда не пустят. Куда же мы денемся?

– Я думал об этом, – кивнул Мак. – И вот что надумал: если бы нам хороший участок земли, в частном владении который, отыскать, это было бы как раз то, что надо.

– Может, и так. Только знаешь, что в Вашингтоне учудили? Выгнали людей под тем предлогом, что те, дескать, угрозу общественному здоровью представляют! А палатки их и бараки сожгли!

– Да, я об этом слыхал, мистер Дейкин. Ну а если доктор найдется, который возьмет ситуацию под контроль? Тогда руки у них будут связаны.

– Это вы тот самый доктор? – с подозрением в голосе осведомился Дейкин.

– Нет, я не доктор, но знакомый врач у меня имеется. И он, думаю, за это бы взялся. Я все обдумывал, мистер Дейкин. И кое-какую литературу о забастовках тоже читал.

От улыбки Дейкина повеяло льдом.

– Читал, говоришь, про забастовки ты чертову уйму. А состряпал их, поди, и того больше, – процедил он. – Уж слишком ты ученый по этой части! Не желаю я тебя слушать! Не знаю ничего и знать не хочу!

Лондон повернулся к Маку:

– Ты всерьез надеешься организовать здешний народ, док?

– Слушай, Лондон, – ответил Мак, – даже если мы проиграем, то поднимем такой шум, что снизить оплату сборщикам хлопка они не посмеют. А значит, это уже успех даже в случае проигрыша.

Дейкин медленно кивнул в знак согласия:

– Ладно, я прямо с утра и начну с людьми разговаривать. Вы правы насчет того, что народ обозлен очень. Обиду-то они чувствуют большую, а что делать – не знают.

– Ну вот мы им идею и подкинем, – усмехнулся Мак. – Попробуйте связаться с людьми и на других ранчо, мистер Дейкин, завязать контакты, и как можно больше. – Он встал. – Ну, думаю, лучше нам обратно двинуть. – И он протянул руку: – Рад был познакомиться, мистер Дейкин.

Неподатливые губы Дейкина раздвинулись, обнажив ровный ряд очень белых искусственных зубов.

– Если бы в моем владении находилось три тысячи акров яблоневого сада, – сказал Дейкин, – знаете, что бы я сделал? Я притаился бы за кустом, и когда бы вы проходили мимо, то бросился бы и проломил вашу чертову башку! От многих несчастий это бы всех уберегло. Но все, чем я владею, – это грузовичок и кое-какая садовая мебелишка.

– Спокойной ночи, мистер Дейкин. Еще увидимся, – попрощался Мак.

Выходя, Джим и Мак услышали, как Лондон говорил Дейкину:

– Это отличные парни. Может, они и красные, но парни что надо.

Лондон вышел вслед за ними и закрыл за собой дверь.

Другая дверь, немного поодаль, приоткрылась, образовав квадратик света. Миссис Дейкин и дети приблизились к ним.

– Спокойной ночи, мальчики, – сказала миссис Дейкин. – Я караулила, смотрела, когда вы выйдете.

«Форд», дребезжа и кашляя, проделал обратный путь и уткнулся носом в стену барака. Мак и Джим расстались с Лондоном и отправились в свою темную каморку. Джим лег на пол, завернулся в обрывок ковра, укрылся шарфом. Мак, прислонившись к стене, закурил. Спустя немного времени он раздавил тлеющий окурок.

– Джим, ты не спишь?

– Нет, конечно.

– Это удачно было, Джим. Дело пошло на лад, когда ты ввернул насчет хлопка. Это ты удачно сказал.

– Я помочь хочу, – азартно заговорил Джим. – Господи, Мак, меня прямо переполняет все это, так и поет внутри! Спать не хочется, а хочется идти и сразу начать помогать.

– Лучше поспи, – осадил его Мак. – Нам предстоит много вечерней работы.

Глава 6

Наутро ветер дул в междурядьях, раскачивал ветви деревьев, и падалица с глухим стуком ударялась о землю. Ветер нес с собой мороз и странную осеннюю тишину. Сборщики суетились, убыстряя темп работы и поплотнее запахивая одежонку на груди. Когда в междурядьях проходили грузовики, столбом поднималась пыль, и ветер разносил ее.

На учетчике приемного пункта была куртка из дубленой овчины, и когда он не считал ведра, то руки, книжицу свою и карандаш совал в карманы и беспокойно переминался, согревая ноги.

Джим, притащив на пункт свое ведро, поинтересовался:

– Замерз малость, да?

– То ли еще будет, если ветер не переменится, – ответил учетчик. – Да и сейчас от холода яйца сводит.

Мрачного вида паренек, подойдя к ним, высыпал яблоки из ведра. Брови его были нахмурены. Темные волосы росли низко, спускаясь на лоб. Красные глаза злобно поблескивали. Он пересыпал яблоки в ящик.

– Не побей яблоки-то, – сказал учетчик. – На битых гниль заводится.

– Что ты говоришь!

– То, что слышишь. – Учетчик вычеркнул что-то в своей книжице. – Это ведро в счет не идет.

Полные затаенной злобы глаза окинули его враждебным взглядом.

– Я притащил ведро. Твое дело принять его!

Учетчик покраснел от гнева.

– Если ты собачиться вздумал, то давай, топай отсюда, и скатертью дорога!

Парнишка злобно сплюнул.

– Мы до тебя первого доберемся! – Он многозначительно взглянул на Джима. – Верно, приятель?

– Лучше пойди работой займись, – спокойно посоветовал Джим. – Не будем работать – денег не будет.

Парнишка указал на междурядье.

– Я вон там, – сказал он, – на четвертом дереве.

Он отошел.

– И чего взъелся… – пожал плечами учетчик. – Все с утра такие обидчивые…

– Может, это из-за ветра, – предположил Джим. – Думаю, дело в этом. Ветер дует, и люди нервничать начинают.

Учетчик бросил на него быстрый взгляд, потому что уловил насмешку в его тоне.

– И