Наследница поневоле - Ирина Львова

— Дайте позвонить, братцы, — взмолился сидевший как на иголках Заварзин. — Беда случится, если его не остановить.

Охранники отворачивались, а детектив продолжал упрашивать их, и те наконец сжалились над ним.

— Ладно, пусть его, — сказал старший из них. — Но только один раз.

По счастью, Андрею удалось чудом вспомнить домашний телефон своего бывшего начальника. Наконец-то повезло — он застал полковника Головина дома. Выслушав его просьбы, полковник некоторое время раздумывал, а потом попросил подозвать к телефону старшего из сотрудников гостиничной «секьюрити».

— Да… — отвечал тот. — Нет, товарищ полковник… Нет, не могу… Только официально. Пришлите человека, тогда с удовольствием отдадим… Да нет… ведет-то он себя нормально, просто нервный какой-то… Ладно, до свидания… — Положив трубку, охранник объявил детективу: — Сиди, жди. За тобой приедут.

Понимая, что произойдет это не вдруг, Андрей едва не застонал, но выхода у него не было.

Он с еще большим трудом уговорил разрешить ему сделать еще один звонок — телефон Лизы опять не ответил; однако не это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Андрея. Как раз в тот момент, когда он повесил трубку, в «предбанник» дежурки службы безопасности вошли двое мужчин в форме сотрудников милиции.

— Где тут? — с порога бросил один из них, старший лейтенант, и добавил: — Здорово, ребята.

Охранники ответили на приветствие, и старший сказал:

— Да уже все… Не надо вроде…

— Как это не надо? — удивился старлей и посмотрел на своего спутника, старшину. — Вот те на!

— Да за ним из МУРа приехать обещали, — пояснил охранник. — Он, вроде того, ихний.

— Шура, я из МУРа, — усмехнулся старший лейтенант и окинул оценивающим взглядом Заварзина. — Ну тогда ладно… Но, мужики, если что, больше за ним не поедем, не взыщите. Будет у вас всю ночь балдеть…

И тут Заварзина, как назло, черт дернул спросить:

— Вы из какого отделения, ребята?

Старшина ответил, и Андрей, заметно нервничая, назвал Лизин адрес:

— Никаких оттуда сигналов не поступало? Ну, там шум или… — произносить слово «труп» ему не хотелось. — Ну, в общем… Ничего не было?

— Какой, говоришь, адрес? — наморщив лоб, переспросил старший лейтенант.

Андрей повторил.

— Это там, где совсем недавно окна колотили?

Заварзин напрягся, а старшина — на сей раз слово взял он — пояснил:

— Кудряшов ездил, говорил, приехали, окна и правда перебиты, сверху тросы висят. Света нет, звонок не фурычит. Постучали, никто не открыл.

— А свидетели… — начал детектив и осекся. Сквозь пелену, заволакивавшую сознание, он услышал:

— Какие на хрен свидетели? Соседи показали, что драка была, тех, кто в квартире сидел, вроде увезли… Хозяйку? Ну ты даешь! Тоже увезли. Я же говорю — всех. Бабульки говорят, ухажеры порезвились, телка эта молодая по мужикам ударяла. Ну, какой-то хахаль ее и уволок.

После короткой паузы насмешливый голос (кому из словоохотливых милиционеров он принадлежал, Заварзин из-за шума в голове не разобрал) добавил:

— Чтобы другому не досталась… Смех и грех, ладно, бывайте…

Исполнить свое намерение и отбыть патрульные не успели.

Впоследствии Заварзин так и не смог вспомнить толком, как все произошло. Он давно заметил ружье, стоявшее за сейфом, и про себя отметил, что, видимо, сотрудникам охраны не слишком-то часто приходится задерживать серьезных нарушителей общественного порядка, — попадись им настоящий преступник, он мог бы и раньше воспользоваться подобной халатностью. Теперь ею воспользовался сам Андрей.

«Что я делаю?» — вспыхнуло в его сознании, но было поздно. Детектив передернул затвор «ремингтона» и безумными глазами уставился на присутствовавших. Те просто онемели и остолбенели. Еще бы, человек, можно сказать, легко отделался: посиди, подожди, через час-другой тебя отпустят, зачем же так психовать? Угрожать оружием представителям власти? Елки-палки!

— Простите меня, мужики, — не своим голосом проговорил Заварзин. — Я потом сам сдамся. А сейчас лучше не стойте на дороге. Давайте-ка стволы на пол… Нет, сперва обоймы и рожки долой! Не обижайтесь, мужики. Беда там! Пока я здесь сижу, человека убить могут… Не мешайте, дайте уйти…

Сколь бы проникновенной ни была его речь и какое бы впечатление ни произвела она на охранников и милиционеров, те не спешили выполнять приказ, зато напомнили бывшему оперативнику то, что ему и без того было отлично известно:

— Брось ружье, дурень, — без злобы проговорил старший лейтенант. — Как человека прошу.

— Считаю до трех, — предупредил детектив. — И тоже прошу по-человечески. Не доводите до греха! Раз… два…

Никто не двигался. Андрей, проговорил «три», со вздохом выстрелил в потолок и тут же передернул затвор. Заварзин понимал, что до выстрела еще оставалась возможность дать обратный ход, теперь уже нет. А если бы милиционеры не испугались? Наверное, случилось бы что-нибудь не просто очень плохое, а… очень-очень плохое, но, к счастью, старший лейтенант и старшина оказались нормальными людьми и на ситуацию отреагировали так, как и следовало — геройствовать не стали.

— Ключи от моей тачки и от помещения, — потребовал он, когда милиционеры и вслед за ними охранники выполнили приказ и разоружились, вынув из автоматов и пистолетов рожки и обоймы и бросив все на пол. — Кидай! — Он поймал ключи и, велев патрульным отойти в дальний угол, выбежал вон из дежурки.

Дальнейшие события промелькнули для него словно в рапиде. Когда Андрей заводил двигатель, милиционеры уже выбегали из дверей гостиницы, он истратил еще один патрон, прострелив колесо милицейского «уазика», и помчался к дому Лизы. Он не сомневался, что через минуту в том же направлении стартует, как минимум, один, а то и два и три «ментовоза». Однако он должен был побывать на месте… происшествия…

Лизу запихали в машину вместе с выбежавшим вслед за ней Сашей. Их охранял Губа. Жирного он посадил за руль. Ла Гутина, связав руки, заставили сесть в машину к Чугрею, требовавшему, чтобы ему дали транспортировать более ценный трофей — девицу, за которой столько людей гонялось уже несколько дней.

— Боишься киллера везти? — сузив глаза, усмехнулся хитрый Губа, и Чугрей отступил.

Теперь они ехали на дачу к Изборскому. На так называемую дальнюю дачу.

Рация имелась только в машине Баруздина, которой распоряжался теперь «победитель» Глебов. Он связался с Кирсановым и сообщил, что наследница захвачена, правда, подробности рассказывать отказался, пообещав доложить обо всем лично, чем вызвал у благорасположенного к нему начальника гвардии недобрые предчувствия. А уж когда в ответ на вопрос, куда делся Баруздин, Кирсанов услышал нечто невнятное и неопределенное, сердце его и вовсе сжалось.