Проклятая звезда - Джессика Спотсвуд

— В других странах во всех крупных городах есть библиотеки, они примерно так и выглядят, — говорит Финн. — И каждый может прийти туда и взять на время любую книгу, какую захочет.

— Я не знала, что бывает столько книг сразу, — признаюсь я, озираясь, и направляюсь к ближайшей полке. Подняв свечу, я изучаю стоящие на ней томики.

Финн протягивает руку и пробегает пальцами по темным корешкам.

— Здесь хранятся одобренные Братством книги: переводы Писания, официальная история Новой Англии, философские трактаты, словари, научные и натуралистические труды. Но наверху есть все что угодно. — Он улыбается мне злой, полной сарказма улыбкой. — Все, что они не позволяют нам читать: мифы, романы, пьесы. Пойдем, я хочу кое-что показать тебе.

Патруль стражников только что удалился; сидя в кустах неподалеку, мы выждали, когда исчезнет свет их фонарей.

— У нас есть время? — спрашиваю я.

— Тебе захочется это увидеть, — обещает Финн.

Подобрав свои розовые юбки, я поднимаюсь по узким ступенькам винтовой лестницы. Один раз я оступаюсь, и Финн мягко поддерживает меня за талию. Его губы касаются моей шеи как раз над верхней перламутровой пуговкой на спине, и мое сердце начинает частить.

Поднявшись наверх, я ставлю свою мерцающую свечу на низкую тележку, полную книг, и наклоняюсь над перилами балкона, любуясь залом. Финн упирает руки в перила по обе стороны от меня. Его теплые губы спускаются вниз по моей шее, касаются голой ключицы, пробегают по плечу. Я откидываюсь назад, прижимаясь к нему, чувствуя, как мое тело делается горячим и наполняется желанием.

— Кейт, — выдыхает Финн, и я обращаю к нему лицо.

Сегодня я надела заказанное для меня Еленой новое зимнее платье. В нем-то я и была в видении Тэсс вместе с Финном. Он подцепляет пальцем мой атласный розовый пояс и притягивает меня к себе.

— Ты в лунном свете, в этом зале, в этом платье…

Его взгляд путешествует по мне, поднимается от пены бледно-розовых юбок, расшитых темно-розовыми бутонами, минует вздымающуюся, волнующуюся грудь, добирается до кремовой кожи шеи и задерживается на губах, заставляя меня учащенно дышать. Он едва касается меня, но под этим его взглядом я чувствую себя раздетой.

— Это все так прекрасно. Как во сне. — В его вдруг охрипшем голосе звучит восхищение.

— Тогда это и мой сон тоже, — признаюсь я, и наши губы встречаются в долгом, нежном, восхитительном поцелуе.

Мы сливаемся, срастаемся друг с другом, мягкий розовый шифон и серый хлопок, и руки, и губы… о, я могла бы стоять здесь так, пока не взойдет солнце. Я могла бы провести так всю оставшуюся жизнь.

Когда мы наконец отрываемся друг от друга, я опускаю голову ему на плечо и обнимаю его за талию. Я чувствую, что губы мои слегка припухли, нежная кожа подбородка горит, натертая, словно наждаком, его щетиной, а прическа растрепалась, и волосы рассыпались по плечам.

Финн прочищает горло:

— Вообще-то я тебя сюда не за этим звал, — говорит он, однако вовсе не выглядит при этом недовольным.

Он берет меня за руку, и ведет по балкону прямиком к одной из полок, и протягивает мне книгу. «Арабелла, отважная и справедливая», читаю я на обложке. Вскинув на Финна взгляд, я обеими руками принимаю книгу. Ее красный корешок потрескался, страницы пожелтели и растрепались.

— Она выглядит старой.

— Это первое издание, 1821 год. — Он осторожно раскрывает книгу и показывает мне затейливую вязь рукописных буковок на титульном листе. — Смотри, она написала тут свое имя.

— Кто, Арабелла? — шучу я, поднося страницу ближе к глазам.

Под напечатанной надписью «КАРТЕР А. ДЖЕННИНГ» стоит четкая рукописная подпись: «Кэтрин Амелия Дженнинг». Ахнув, я разглядываю след ее пера.

— Во-первых, это женщина, а во-вторых — Кэтрин, и никак иначе. — Финн улыбается широкой улыбкой.

— Это же замечательно. — Я обнимаю его свободной рукой и прижимаюсь теснее. — Спасибо, что показал.

— Я рад, что тебе понравилось. Только подумай, если Сестричество победит в войне, здесь когда-нибудь можно будет устроить настоящую библиотеку, — тихо говорит Финн. — Мы сможем снова напечатать запрещенные книги, чтоб восполнить то, что сожгли Братья. Люди будут брать их домой и читать, просто читать и ничего не бояться.

Я неохотно ставлю книгу обратно на полку.

— Хотела бы я привести сюда Тэсс.

— Может быть, когда-нибудь и приведешь. — Финн смотрит на свои карманные часы и берет с тележки свечу. — Нам нужно поторопиться. Стражники скоро вернутся.

— А ты знаешь, где хранятся досье? — Архив оказался несравненно больше, чем я себе представляла.

— В запертом шкафу в кабинете брата Жимборского. Я их видел. Мало того, во время вчерашнего короткого визита к Жимборскому я стащил ключ. Опрокинул на него чай, стал быстренько его вытирать… в общем, не думаю, что он хватится этого ключа в ближайшее время, их у него штук десять в связке, не меньше, — говорит Финн.

Он ужасно горд своим отчаянно храбрым поступком, и у меня не хватает духу сказать ему, что я могу без всякого ключа отомкнуть любой замок.

Небольшая дверь в конце балкона ведет в коридор, из которого можно попасть в многочисленные кабинеты. Финн открывает последнюю дверь справа, и мы оказываемся в комнате, посреди которой стоит массивный письменный стол, а вдоль стен выстроились деревянные шкафы картотеки ему под стать. Один из шкафов заперт на латунный замок. Финн открывает его тонким матовым универсальным ключом.

— Ну вот, пожалуйста, — заявляет он, перерывая высокую стопку бумаг, — с самого верха лежит досье Бренны Эллиот. — Финн перекладывает папку на стол и раскрывает ее. — Тут давние предсказания и доклады сиделок о ее выходках. Такое впечатление, что на прошлой неделе кого-то посылали в Чатэм, чтобы поговорить с ее родителями и уточнить кое-какие моменты. Вот еще отчет Ишиды, он говорил мне о нем.

Я хватаю со стола Жимборского карандаш и стопку бумаги и сую все это Финну:

— Вот. Запиши все пророчества, которые могут нам пригодиться.

Финн кивает и снова переключает внимание на шкаф.

— Похоже, Харвудские досье разложены в алфавитном порядке, но некоторые лежат отдельно, сверху, и на них гриф «совершенно секретно». Может быть, нам нужны именно они?

Я выглядываю на улицу в щель между красными жаккардовыми занавесками. Белый шпиль мраморного Ричмондского собора по-прежнему освещен луной, но она уже не так высоко стоит в небе. Чуть дальше по улице я вижу серое каменное здание Национального Совета. Сколько же времени прошло с тех пор, как мы покинули монастырь? Одна только дорога заняла не меньше получаса.

В первом десятке досье речь идет о пациентках, склонных к побегу. Одни пытались перелезть через забор, другие — спрятаться в фургонах с припасами. Позапрошлым летом одна женщина украла у смотрительницы пистолет и застрелила сиделку. В прошлом году шестнадцатилетняя Парвати Капур пыталась во время визита брата Кабота задушить того его же галстуком. Когда ей это не удалось, она попробовала принудить его выколоть себе глаза ножом для бумаг, который лежал на письменном столе смотрительницы, и брат Кабот чуть было этого не сделал. Похоже, Парвати — вполне вероятная кандидатка в Сестричество, и даже неважно, владеет она ментальной магией или нет.