Фурия Капитана - Джим Батчер

Максимус покачал головой.

— Я не горю желанием бороться с канимами в темноте, но если ты не отдашь приказ выдвигаться, Арнос оторвет тебе яйца.

Крассус пожал плечами.

— Ну пусть попробует тогда. В первую очередь, мы обеспечили переправу. Первое Копье, заставь людей пошевеливаться.

Маркус отсалютовал Крассусу и повернулся к ближайшему курьеру, выдавая скупые инструкции.

— А пока что отправьте маратов вперед, — сказал Крассус. — Они видят в темноте и могут обогнать канимов. Если они не обнаружат силы врагов там, мы пошлем кавалерию и заставим канимов отступать и далее.

— Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — сказал Макс.

— Если мы останемся на месте, и я окажусь прав, мы сохраним нашим много жизней. Если мы останемся на месте, но я ошибусь, мы все еще занимаем эту позицию, между нами и Мастингсом осталось всего две позиции.

— Сципио выдвинулся бы, — сказал Макс, — Я уверен.

Крассус потер свое травмированное плечо, выражение его лица осталось спокойным.

— Я не Сципио, — сказал он. — И ты слышал мои приказы.

Максимус минуту сердито смотрел на Крассуса, затем ударил кулаком себя в грудь и направился к своей лошади. Оседлав ее, он громогласно чихнул. Высокий Антиллар хмуро глянул вверх на идущий дождь и взнуздал лошадь, пройдя рядом с Маркусом.

— Лежит в постели с книжкой, — прорычал он Маркусу, — и с послом, бьюсь об заклад.

Максимус послал лошадь в рысь и, мгновение спустя, половина крыла кавалерии маратов перемахнула через захваченнные земляные сооружения и скрылась в темноте.

Маркус наблюдал за расположением остальной части Легиона. Часть мужчин заняла передовые позиции, другие возводили стену мобильного частокола за ними, остальные рядами стояли в центре позиции, готовые выдвинуться маршем или броситься в бой, если такая необходимость возникнет.

Когда это было сделано, Маркус вернулся и обнаружил Крассуса, разговаривавшего с одним из старших офицеров Первой Сенаторской Гвардии. Мужчина был явно зол, так как в процессе разговора он сильно жестикулировал. Крассус смотрел на мужчину, не выражая на своем лице никаких эмоций и не произнося ни слова в ответ.

Офицер гвардии что-то грубо фыркнул и удалился.

Маркус спокойно обратился у Крассусу.

— Проблемы, сэр?

Крассус покачал головой.

— Люди Сенатора. Вы были правы.

Первое копье кивнул.

— Пойдемте к лекарям, сэр.

— Это может подождать, — сказал Крассус. — Кажется мы захватили еще больше балест, и я хочу убедиться, что они охраняются должным образом, прежде чем…

— Со всем уважением, — сказал Маркус, — нет, сэр, это не может ждать. Только то, что вы не чувствуете боли, не означает, что вы не наносите плечу еще больше ущерба. Мы идем к лекарям, сэр. Немедленно.

Крассус вскинул бровь, жестом очень напоминающим капитана. Маркус подумал, что он научился этому у Сципио. Затем Крассус глянул вниз на свое плечо и печально улыбнулся Маркусу.

— Если бы я был на месте кого-то другого, я бы приказал себе идти к лекарям, верно?

— Да, сэр, — сказал Маркус.

Крассус вздохнул, кивнул, и они оба направились в ту сторону, где Фосс разместил свои палатки с целительными ваннами.

— Маркус, — тихо сказал Крассус. — Я не поблагодарил вас.

— За что, сэр?

— За вашу помощь. За ваш совет. Я бы не смог справиться с командованием легионом без вашей помощи.

— Это приходит с опытом, сэр, — сказал Маркус.

Крассус покачал головой.

— Нет. Вы всегда стараетесь двигаться на шаг впереди. Вы первым встаете по утрам и последним ложитесь спать. Вы заставляете всех нас добиваться большего успеха. Вы сохраняете дисциплину между людьми, не прибегая к угрозам и унижению. Если вы еще не снискали звание чести в храме Отваги, то ваша служба за последние несколько лет заслужит вам место в храме Верности.

Маркус затих и отвел взгляд от молодого человека. Они дошли до палаток целителей. Несколько раненых человек лежали на носилках на земле, они были перевязаны на время ожидания их очереди на целительные ванны.

Рядом на свернутых постелях лежали еще несколько человек без сознания, свежая розовая кожа указывала на места, которые были залечены водными фуриями, в процессе чего они истощились.

Там была Леди Аквитейн, в своем обличье прачки, она помогала раненым в качестве сиделки, поднося им воду и обследуя их травмы. Она глянула на Маркуса, слегка улыбнулась и вернулась к своим обязанностям.

— Имя Фиделиар Маркус не так часто упоминается, верно? — продолжил Крассус. — Тем не менее, думаю, вы должны знать, я ценю всю ту огромную работу, что вы проделываете. Спасибо вам.

Маркус постарался не сплюнуть горечь, образовавшуюся во рту.

— Пожалуйста, сэр.

Дождь, решила Амара, был палкой о двух концах. В то время как устойчивый, непрекращающийся ливень помог скрыть следы и сократить видимость, уменьшив их шансы быть замеченными, через три дня он начал раздражать.

Здесь, на самом южном рубеже Империи, такое количество осадков не было необычным для этого времени года, но Амаре никогда не приходилось бороться с таким безжалостным ливнем.

Ночи были неприятными, особенно потому, что не было сухих дров для костра. Бернард сказал Амаре, что он мог бы использовать своё заклинательство, чтобы создать из деревьев более подходящее укрытие, или открыть сухую пещеру в скальном выступе, но не смеет рисковать, опасаясь, что вражеские лесничие могут это заметить.

Несмотря на это, муж Амары был столь же изобретателен в практических вопросах, как и раньше. Ему всегда удавалось найти какое-нибудь средство, с помощью которого можно было защитить их от воды, по крайней мере, частично, но ни один из них не отдыхал как следует.

Если дождь вскоре не стихнет и не позволит им что-то иное, чем питаться всухомятку походными галетами, они вскоре истощат свой запас и будут вынуждены есть только то, что Бернард мог добыть охотой, пока они путешествовали. Амара не горела желанием есть сырого кролика.

Она с негодованием посмотрела на небо и пожалела, что у неё нет большего опыта в заклинании погоды, вместо того, чтобы летать.

— Я точно знаю, что ты чувствуешь, — пробормотал Гай, упрямо хромая вперёд. — Я не могу перестать думать о том, каким приятным может быть тепло огня и горячей чашки чая.

Амара улыбнулась.

— Это так очевидно?

— Мы все думаем о том же самом, — ответил Гай. Он, прищурившись, посмотрел на облака. — В основном, это моя вина, ты же знаешь.