Небьющееся сердце - Инна Бачинская

Лежа в постели, она думает, что если будет мальчик, то она назовет его Сережей, Ежиком, а если девочка, то Танечкой, в честь мамы. Малыш будет похож на Глеба! А вдруг «взбрыкнет» татарский ген? Оля смеется:

– Ну и пусть!

Засыпая, она вспоминает о ювелире… мысль всплывает из глубин сознания, вызывает неясные ассоциации и тает. Сознание пытается удержать и развить эти неясные образы, но у него ничего не выходит. Оля уже спит.

На другой день Оля проснулась с мыслью, что сегодня, сейчас же, она отправится на вокзал, купит билет – и домой! Мысль о доме вызвала улыбку – ее переполняло предчувствие радости. Завтра она увидит Кирюшу и Старую Юлю… Придется взять деньги из стола Арнольда. Сегодня мысль об этом воспринимается легче, чем вчера. Права свекровь, человек не свинья, ко всему привыкает. В конце концов, это он втравил ее в историю с подвеской… как будто у нее своих проблем мало. Она улыбнулась, вспомнив соседку Зою Никитичну, у которой глаз-алмаз – сразу определила, что она, Оля, ждет малыша.

– Я жду ребенка! – говорит она себе. – Это мой ребенок! Мой и Глеба.

Впервые за несколько месяцев она испытывает чувство покоя и умиротворения. Она почти забыла о Сергее, Марте, Арнольде. Сегодня она едет домой. Почему она всем должна? Почему она все время делает то, чего хотят от нее другие? Хватит, говорит она себе, хватит! С этой минуты я беру судьбу в свои руки и ни от кого не завишу. Буду, как Риека. У меня дети, и я должна быть сильной. Пусть они только попробуют! Кто эти «они», она и сама толком не знает, ну, все, кто… стоит у нее на пути: дружки Сергея, «подчиненный урка»… да и сам Владимир Григорьевич ничуть не лучше. С виду вполне респектабельный, а по сути то же, что и урка, недаром они вместе. «Никому сейчас нельзя верить!» – наставляла свекровь и была тысячу раз права.

Я вас больше не боюсь, думает она. Выскакивает из кровати, бежит на кухню, хватает пирожок из эмалированной мисочки. Подхватывает всю мисочку и возвращается в постель. Пирожки успели зачерстветь, но все равно вкусно. Завтра она будет дома, заберет Кирюшу и начнет жизнь сначала. Она сама будет выбирать, как ей жить дальше, она сама будет строить свою жизнь. Денег из письменного стола пока хватит, а потом она что-нибудь придумает.

Как ни странно, она не думает о Глебе. Не думает и не вспоминает. Как будто кончилась эта глава в ее жизни, развеялись иллюзии и рассчитывать теперь нужно только на себя. Пора стать реалистом. Реалисткой. Она закроет квартиру, а ключ оставит Зое Никитичне – пусть передаст хозяину. Оля улыбается, вспомнив словоохотливую соседку. Как она сказала о коврах – красота, не передать! И еще что-то… Оля перестает жевать, хмурит брови. Ну, и что, что синтетика, сказала Зоя Никитична, все равно красиво. Почти как настоящие!

Подвеска с красным камнем тоже совсем как настоящая! Она даже хотела взять ее себе. Потому что все равно красиво…

И тут ее осеняет! Это же как дважды два… это же абсолютно ясно! Никого Марта не собиралась обманывать, она заказала копию для себя. Для себя! Потому что все равно красиво. Она пошла к ювелиру заказать копию. А что сделал ювелир? Он сделал две копии, одну получше, другую похуже, и отдал Марте. А подлинник оставил себе. Подменил в ее присутствии. Прямо при ней! Это было совсем не трудно. Ах, мерзавец! А эксперт? А эксперт, разумеется, видел настоящую подвеску…

Охваченная охотничьим азартом, Оля вскакивает с кровати, начинает поспешно натягивать джинсы, потом, задумавшись, садится на кровать. Нет, так нельзя. Нужно все продумать, наметить план действий, еще раз все взвесить…

Во всяком случае, это единственное объяснение, почему их две, убеждает она себя. И ответ на вопрос, где находится оригинал.

Оля возбуждена, она пребывает в состоянии страшного нетерпения, ей хочется немедленно бежать, хватать за руку, выводить на чистую воду мерзавца-ювелира… она уверена, что загадка подвески решена!

* * *

Девушка в джинсах и майке, курточка переброшена через плечо на случай дождя – небо с утра пасмурное, – идет вдоль рядов городского рынка, рассматривая разложенные грудами товары. Чего тут только нет!

Он, конечно, ни в чем не признается, раздумывает Оля. Не так она глупа, чтобы предполагать, что он переменится в лице, до смерти перепугается, схватится за сердце, увидев подвеску… Нет, разумеется! Но… что-то дрогнет в нем… не может не дрогнуть! И он выдаст себя взглядом, жестом, интонацией… не может не выдать. Кроме того, он примет меня за Марту… и поздоровается. А она скажет ему… что же она ему скажет? Ну, например: «Верните оригинал!» или «Вам нечего мне сказать?», или лучше «Вы не можете объяснить, почему их две?»

В этом месте Олина фантазия буксует…

Она останавливается у ювелирных палаток размером с собачью будку.

А на что он рассчитывал, прорывается вдруг голос здравого смысла. Ведь Марта могла все рассказать Арнольду… Если бы он не ударил ее, она бы рассказала. А уж Арнольд вытряс бы из этого типа подвеску вместе с его поганой душонкой!

Бедная, бедная Марта… нелепая случайность…

Вот и ответ, думает Оля, на что этот тип рассчитывал. На случайность он рассчитывал. И оказался прав. Что же делать?

Из четырех будочек ювелиров открыты три. В первой видна пожилая тетка с перманентом и сигаретой в зубах; во второй будке – «глистоперый вьюнош» с тонкими усиками. Только не он! Третья будка была закрыта и бумажка, приколотая к двери, извещала, что хозяин ушел на базу, или в отпуске, или болен. В четвертой будке работали. Тут же отирались два мускулистых скучающих молодых человека – охрана. Оля, поколебавшись, направилась к четвертой будке.

Когда она подошла, человек в будке поднял на нее безразличные глаза.

– Добрый день, – сказала Оля.

– Добрый день, – ответил ювелир, глядя на нее вопросительно. Ни мгновенного ужаса в глазах, ни раскаяния, ни дрожания мускулов лица – ничего!

Не он!

– Я вас слушаю, – сказал он, и Оле послышалось легкое нетерпение в его голосе. Был это мужчина средних лет, с невыразительным, каким-то стертым лицом, серьгой в левом ухе и длинными волосами, заплетенными в косичку, и напоминал он скорее эстрадного певца, чем ювелира.

– У меня к вам просьба, – сказала Оля.

– Я вас слушаю, – повторил ювелир, глядя выжидательно.

– Вы не могли бы… сделать копию! – выпалила Оля, протягивая ему замшевый мешочек с подвеской, думая про себя: «Что я несу?»

– Копию? – переспросил мужчина, взяв у нее мешочек. Достав подвеску, он некоторое время внимательно ее рассматривал. Оля впилась в него взглядом. Наконец мужчина сказал:

– Не думаю, что я взялся бы.

– Почему?

– Ну, во-первых, это не оригинал. Как я понимаю, вам нужна копия с этой довольно посредственной копии?

– Откуда вы знаете, что это не оригинал? Вы видели оригинал?