Мореплаватели XVIII века - Жюль Верн

или к югу от экватора, и долготу, иначе говоря, расстояние к востоку или к западу от какого-нибудь исходного меридиана.

В ту эпоху для определения местонахождения корабля в распоряжении мореплавателей имелся только лаг;[134]бросив его в море, отсчитывали длину лаглиня, вытравляемого с вьюшки за полминуты, и отсюда соответственно вычисляли скорость движения корабля в час; но лаг вовсе не остается неподвижным, а ход корабля не всегда одинаков. Таким образом, имелись два источника существенных ошибок.

Что касается направления пути, то оно указывалось корабельным компасом. Общеизвестно, однако, что магнитная стрелка подвержена склонениям и курс корабля не всегда совпадает с тем курсом, какой был указан компасом; определить величину склонения бывает нелегко.[135]

Когда эти погрешности стали известны, возникла задача – найти способ их исключить.

С помощью октанта[136]Хедли вполне возможно было определить географическую широту с точностью, до одной минуты, то есть до одной трети лье. Но при нахождении долготы не приходилось и мечтать даже о такой степени точности. Если бы. вызываемые различными причинами склонения магнитной стрелки можно было свести к простым и неизменным законам, то проблема легко разрешалась бы. Но на что опереться? Французские моряки хорошо знали, что в Индийском океане между островами Реюньон, Мадагаскар и Родригес изменение в склонении магнитной стрелки на четыре градуса соответствовало разнице в долготе примерно в пять градусов; но вместе с тем было известно, что в том же районе склонение магнитной стрелки подвержено колебаниям, причины которых оставались неясными.

Если бы знали время на корабле – мы имеем в виду истинное время в момент наблюдения, соответствующее меридиану, на котором находится корабль – и если бы знали для того же мгновения время меридиана порта, откуда корабль вышел, или какого-нибудь другого определенного меридиана, то разница во времени, само собой понятно, показывала бы разность меридианов из расчета пятнадцать градусов на час или один градус на четыре минуты.[137]Таким образом, проблема измерения долготы может быть сведена к определению в данный момент разницы истинного времени на двух меридианах. Для этого необходимо было иметь карманные или стенные часы, которые шли бы совершенно точно, независимо от состояния моря и температурных колебаний.

В этом направлении производилось много исследований. Английское и французское правительства, сознавая, какое важное значение имели бы точные часы, обещали за их изобретение большие награды, а Французская Академия наук объявила специальный конкурс. В 1765 году ле Руа представил на конкурс два хронометра, с честью выдержавших испытания, которым они подверглись на суше. Следовало проверить, будут ли они вести себя так же хорошо и на море.

Для проведения испытаний маркиз де Куртанво построил на свой счет легкий фрегат «Орор» («Аврора»). Но ле Руа пришел к заключению, что морской переход с остановками в Кале, Дюнкерке, Роттердаме, Амстердаме и Булони, продолжавшийся с 25 мая по 29 августа, был недостаточен для проверки хронометров, и потребовал вторичного испытания. На этот раз снарядили фрегат «Анжуэ» («Резвый»), вышедший из Гавра. Он побывал на острове Сен-Пьер, вблизи от Ньюфаундленда, затем в Сале на западном побережье Африки, в испанском городе Кадисе и вернулся в Брест после четырех с половиной месяцев плавания. Испытание было серьезным, так как производилось в разных долготах и при самом различном состоянии моря. Часы шли верно и заслужили премию, которая была вручена ле Руа.

Двумя годами позже участие в конкурсе принял придворный часовщик Берту. Он сконструировал часы, по его мнению безукоризненные, которые также следовало проверить в длительном морском плавании.

В конце 1768 года в Рошфоре был оснащен восемнадцатипушечный фрегат «Изида», командование которым поручили д'Эве де Флерье. Хотя Флерье был в то время всего лишь мичманом и ему едва исполнилось тридцать лет, он являлся выдающимся ученым, увлекался механикой и помогал Берту в работе над изобретением хронометра; не желая быть заподозренным в пристрастности, он просил прикомандировать к нему несколько офицеров для наблюдения за ходом часов.

Выйдя в море в ноябре 1768 года, фрегат «Изида» зашел в Кадис, на Канарские острова, на острова Зеленого мыса, на Мартинику, в Сан-Доминго (Гаити), на Ньюфаундленд, потом опять на Канарские острова и в Кадис и 31 октября 1769 года вернулся во Францию.

Часы, побывавшие попеременно то в холодном, то в жарком, то в умеренном климате, испытывали влияние самых резких колебаний температуры и вместе с тем подвергались действию качки в наиболее бурное время года.

После того как часы отлично выдержали все испытания, Берту получил патент и должность инспектора хронометров.

Упомянутое плавание сопровождалось другими ценными исследованиями. Флерье произвел множество астрономических наблюдений и гидрографических съемок, которые позволили ему установить наличие грубых ошибок в географических картах.

«Мне долго не хотелось, – пишет он в отчете о своем путешествии, – заняться подробной критикой существующих официальных карт; я предполагал ограничиться сообщением о новых определениях, на основании которых следовало внести в ниx поправки; но ошибки оказались столь многочисленными и такими опасными для навигации, что я счел бы себя не исполнившим долга по отношению к мореплавателям, если бы не ознакомил их со всеми подробностями…»