Возвращение чародея - Сергей Мусаниф

– Что это? Я никогда ничего похожего не видела…

– Я не специалист, но это очень, очень могущественная магия, – сказал Доран. – И сие довольно плохо, потому что это не наша магия.

По сути, это был обычный фаербол, огненный шарик, самое примитивное заклинание, которым чародеи пользуются против несведущих в магии людей. Только данный экземпляр получился очень большим, он достигал сотни метров в поперечнике, и на его создание ушло количество маны, сравнимое с тем, которое понадобилось бы для передвижения с места на место какой-нибудь горы. Похоже, маги Красных, или как они там еще называются, выкачивали из своих доноров ману с самого начала сражения. А может быть, они начали работу за несколько часов до него.

В подобных заклинаниях нет никакого искусства, это оперирование голой мощью, и противостоять ему может только адекватная мощь.

Стометровый шар раскаленной плазмы. Когда он опустится на землю и прокатится по армии Вестланда, в сражении будет поставлена большая и жирная точка, а поверхность пляжа превратится в стекло. И остывать она будет очень-очень долго.

Гигантский фаербол находился в пятистах метрах от нас и медленно опускался. Медленно, потому что оставшиеся в строю маги Вестланда всеми силами сдерживали его продвижение.

Это у них получалось. С трудом, но получалось, иначе внизу уже сгорали бы люди. Но остановить эту хреновину наши маги не могли.

Даже если бы чародеи Вестланда не растратили свои запасы маны на предыдущую битву, у них не хватило бы сил. Красные утверждали, что используют не чудеса и заклинания, а волю своего народа, и сейчас я мог бы с ними согласиться. На создание такого монстра потребовалось усилие многих тысяч людей.

Шар был в трехстах метрах, а мне уже стало жарко. Что-то будет, когда он подойдет поближе…

Людовик был прав. Магия делает непредсказуемым исход любой битвы. Если…

Я сбросил с себя оцепенение. Не знаю, способен ли Повелитель Молний сотворить чудо, но сейчас вся надежда была только на него.

Я схватил меч обеими руками, и цепная молния, вылетевшая из белоснежного клинка, ударила прямо в фаербол Красных.

Будь у меня время на раздумье, я вряд ли рискнул бы сделать такое. Если бы заклинание творил опытный и искушенный маг, существовала вероятность, что фаербол поглотит энергию молнии и не только не остановится, но и вырастет в размерах. Или взорвется на месте, пролившись на землю огненным дождем. Это была бы катастрофа.

Но дуракам везет.

Катастрофы не произошло.

Этого зрелища я не забуду до конца жизни.

Огромный висящий в небе огненный шар и бьющая в него цепная молния, на другом конце которой виднелась маленькая, едва различимая фигурка моего мужа, стоящего на столбе из пустоты.

Не знаю, сколько Ринальдо удерживал этот шар на острие своего превратившегося в молнию клинка. Мне показалось, что прошла целая вечность, и на это время сердце мое замерло, и я прекратила дышать.

Медленно, словно сдвигая с места гору, Ринальдо начал поднимать руки, и вскоре шар повис прямо у него над головой. Что, если он сейчас упадет?

Тогда Ринальдо умрет первым, а потом и все мы.

Доран что-то бормотал на незнакомом мне языке. Наверное, молился на древнем наречии эльфов. Или виртуозно матерился на нем же.

Жалко, что я не верю в богов и не знаю ни одной молитвы. Ибо ничем, кроме молитвы, я не могла бы сейчас помочь своему мужу, своему любимому мужчине, который в одиночку спасал всю армию Вестланда и совершал невозможное.

– Это запредельная мощь, – выдохнул Доран. – Оберон никогда бы не смог сделать что-то подобное. Это просто…. Нереально.

Ринальдо взмахнул руками, и огромный шар, прочерчивая огненную полосу в небесах, пролетел над нашим войском, и над войском Красных, и над всем их флотом и рухнул в океан в пятистах метрах от берега.

А несколькими мгновениями позже, когда гигантская волна подняла на своей ладони корабли, срывая паруса и ломая мачты, как спички, когда эта волна понесла подхваченные ею корабли к берегу Вестланда, на котором бились и умирали десятки тысяч людей, пустота перестала поддерживать Ринальдо, и он упал с небес.

Если вам когда-нибудь доводилось двигать континенты или играть в боулинг при помощи одной из лун нашего мира, вы поймете, каких физических усилий от меня потребовал этот фокус. И когда он все-таки получился, я был удивлен куда больше, чем, наверное, были удивлены все чародеи Красных, вместе взятые.

Честно говоря, я промахнулся.

Я хотел попасть этим чертовым фаерболом в их чертов флот, но немного не рассчитал, и тот плюхнулся в воду чуть дальше от берега, чем я намечал. Но эффект вышел совсем недурной.

Когда большое количество огня встречается с большим количеством воды, получается очень громкий «пшик». Конечно, до цунами эта волна недотягивала, но только самую малость.

Огромный вал подхватил корабли и бросил их на берег. По счастью, полосу прибоя занимала не наша армия, и Красные должны были понести куда большие потери, чем мы. Наверное, это было чудовищно.

Но результатов своих трудов я уже не видел. Ибо силы оставили меня, и я рухнул вниз.

Такое случается с чародеями, если они перенапрягаются на работе. Это было еще не полное истощение, но резкий упадок сил после мощного выброса энергии. Я не потерял сознания и, опускаясь вниз, пытался смягчить падение.

Главное в магии – это контроль. Но для того чтобы что-то контролировать, нужно это что-то иметь.

Хорошо, что я не выронил меч. Повелитель Молний, по-прежнему находящийся в моей правой руке, одарил меня жалкими крохами маны. Этого количества энергии было недостаточно для полноценной левитации, да и изменить направление полета я уже не мог. Силы осталось только на то, чтобы уменьшить скорость падения с фатальной до более-менее приемлемой.

Когда мне удалось замедлить свой полет, я обнаружил, что валюсь в самую гущу схватки, и ничего не могу по этому поводу предпринять. Мне просто не хватало расстояния для того, чтобы спланировать под защиту войск Вестланда.

Возможно, Повелитель Молний хранил огромное количество маны, но мои собственные магические запасы иссякли, и извлечь энергию из артефакта я уже не мог. По крайней мере, ту энергию, которая требовалось мне для достижения безопасной зоны.

Я мог бы сказать, что вся жизнь пронеслась перед моими глазами в последние секунды перед падением, но это не так. Если верить приключенческим романам, подобное зрелище всегда предшествует смерти, но я совершенно не собирался умирать.

Песок самортизировал удар, поэтому приземление выдалось достаточно мягким. Я упал на левый бок, перекатился через себя и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы отразить направленный мне в грудь клинок. Ответным выпадом я угодил противнику в плечо, и он потерял ко мне всякий интерес.