Великие психологи - С. И. Самыгин

«Может быть, я не вернусь, но запомни это и не забывай. Я вынужден был быть противоречивым. У меня не было возможности избежать этого». (Последние слова Салливена, обращенные к его приемному сыну, Джеймсу Инско Салливену, 2 января 1949 года.)

Гарри Стэк Салливен внес существенный вклад в историю теории личности. Он явился автором межличностного подхода, выдвинув идею о том, что понятие индивида о самости является отражением отношения других людей к этому индивиду. Под влиянием социальной психологии Джорджа Герберта Мида и Чарльза Кули Салливен считал, что «эго-концепция личности» является результатом того, что человек получил от своей матери, семьи и социального окружения.

Современные американские теории личности уходят корнями в творчество Салливена. К примеру, теория личности, созданная Салливеном, легла в основу работы Карла Роджерса. Идея «феноменального Я» в теории Роджерса предугадывалась в работе Салливена, и Роджерс построил свою теорию на идее Салливена о том, что Я-концепция является социологическим продуктом. Теория Салливепа также предшествовала теории развития личности Эрика Эриксона. Согласно Салливсну, каждый человек в течение жизни проходит семь стадий развития: (1) младенчество; (2) детство; (3) отрочество; (4) период, предшествующий юности; (5) юность; (6) поздний период юности и (7) зрелость. Хотя Эриксон пользовался несколько иной классификацией психологических этапов развития, его теории предшествовала идея Салливена о том, что личность следует рассматривать в ее эволюционной перспективе.

В дополнение к основополагающим идеям Салливена о межличностных истоках личности и к поддержке им методики изучения личности, основанной на ее развитии, Салливен также был пионером в исследовании состояния беспокойства. Жизнь, по мнению Салливена, есть диалектика между гомеостазом[22] и беспокойством. Гомеостаз имеет как органический, так и психологический аспект. На уровне организма индивид стремится к достижению гомеостатического состояния, то есть динамического постоянства, состояния «эйфории», при котором имеет место удовлетворение всех психических потребностей. На психологическом уровне индивид стремится к безболезненному приспособлению к окружающей среде. Психологический механизм, дающий индивиду возможность ощущать себя в ладу со своим окружением и собственным Я, есть высокое самоуважение (чувство собственного достоинства) индивида.

Силой, сводящей на нет состояние «эйфории», вносящей в жизнь человека тревогу и нервозность, является беспокойство, проистекающее из низкой самооценки. Беспокойство есть великое бедствие для людей; это противоречивая сила, которая разрушает и искажает способность индивида вступать в адекватные взаимосвязи с окружающим миром.

В беспокойстве таится корень душевных заболеваний, и поэтому одной из целей, которые ставил перед собой Салливен в своей психотерапевтической практике, было избавление людей от чувства беспокойства.

Теория личности Салливена вытекала из его идей, касающихся эволюции концепции самости, из восприятия самости, постепенно развивающейся и формирующейся иод воздействием оценок, получаемых индивидом от других людей. Хотя личное представление о самости развивается медленно, необходимость в личной безопасности присутствует у индивида с самого начала его существования. Салливен выдвинул гипотезу о том, что угрозы самоуважению индивида проявляются в его чувстве беспокойства, которое, в свою очередь, приводит индивида к выработке защитных мер для освобождения от беспокойства и для самозащиты. Подобные уколы, нанесенные самоуважению, исходят из источников, находящихся извне, и прежде всего от матери индивида, которая является главным его воспитателем. Вполне вероятно, что в основе этой теории лежал собственный жизненный опыт Салливена.

БИОГРАФИЯ

Гарри Стэк Салливен, единственный оставшийся в живых ребенок Тимоти Дж. Салливена и Эллы М. (Стэк) Салливен, родился в Норидже, штат Нью-Йорк, 21 февраля 1892 года. Из анализа взаимоотношений Салливена со своими родителями можно понять, каким образом он достиг своих революционных психологических прозрений.

Отец Гарри, Тимоти Дж. Салливен, которому с раннего детства легли на плечи заботы об обеспечении семьи после гибели его отца в железнодорожной катастрофе, вырос серьезным и погруженным в себя человеком, замкнутым и застенчивым. Вынужденный по воле несчастливой судьбы обрабатывать земельный надел Стэков и кормиться с этого, старший Салливен казался недосягаемой фигурой собственному сыну, который предпочитал чтение в одиночестве повседневным трудам фермера. Только после того как умерла мать Гарри, а сам он стал врачом и приобрел некоторое профессиональное положение, ему удалось завязать удовлетворительные отношения со своим отцом.

Мать Гарри была на несколько лет старше своего мужа и происходила из семьи учителей, юристов, врачей и священников. Поговаривали, что она «страдала» из-за своего неравного брака, так как считала мужа ниже себя по положению. По мнению А. Г. Чэпмена (1976), в течение всего детства Салливена его мать «перекладывала на плечи сына свой бессильный гнев, свои истории о прежней известности своей семьи и беспочвенные мечтания о лучшем будущем». Убежденная в превосходстве своей семьи над семьей мужа, Элла рассказывала сыну легенды о славном прошлом своего рода. Особенно зачаровала юного Гарри одна из материнских сказок об одном из ее предков, которого, по преданию, звали «Западным Ветром», о коне, который мчался на восход солнца, чтобы встретить там свое будущее. Говорят, что Салливен, обладавший сентиментальной, склонной к фантазиям ирландской душой, частично верил в эту историю. Так оно было или нет, но подтверждением любви Салливена к лошадям служит его личная печать, на которой изображены две лошадиные головы, заключенные в круг, одна голова обращена вверх, вторая — вниз. Хотя Гарри занимали сказки матери, он, казалось, чувствовал, что она никогда не любила его по-настоящему. Неудовлетворенность женщины своей житейской долей, должно быть, передалась ее ребенку. Позднее Салливен сделал потрясающее признание:

«Я избежал многих зол, связанных с положением единственного ребенка в семье, исключительно благодаря тому факту, что моя мать никогда не брала на себя труда замечать истинные черты ребенка, которому она дала жизнь. А воображаемый ею сын так отличался от меня настоящего, что я чувствовал, что моя мать совершенно бесполезна для меня и не способна дать мне ничего, кроме причудливых иллюзий».

Одна резкая фраза в этом высказывании свидетельствует о трагедии детства Салливена и об источнике большинства его более поздних страданий: «Она была совершенно бесполезна для меня». Какие еще слова могли бы столь беспощадно, графически четко выразить все одиночество, отчужденность и гнев этого человека, явившиеся своеобразным источником, из которого развился его вдохновенный гений?