Великие психологи - С. И. Самыгин

Что касается утверждений Перлса по поводу энергетического баланса, то я в своей книге «Физические гештальты» (Physical Gestalten) четко продемонстрировал, что все гештальты подчиняются физическим законам сохранения энергии и энтропии. И наконец, представление Перлса о том, что гештальт есть нечто такое, что добавляется к сумме частей, точно совпадает с частью доктрины ранних психологов, с отрицанием которой мои коллеги и я выступали в наших первых работах о теории гештальтов, как я рассказывал выше. На самом деле мы утверждали, что целое фундаментально отличается от любой возможной суммы его частей.

Проявляя снисходительность к Перлсу, можно отметить, что, возможно, в своей работе он непосредственно следовал теориям Левина и Гольдштейна, поскольку эти исследователи предпочитали более вольную трактовку таких терминов, как «фигура», чем это делали я и мои коллеги в нашей теории гештальтов. Насколько мне известно, достаточно тщательное исследование этих взаимосвязей пока не было осуществлено. Я знаю, что Пол Гудмэн предпринял попытку дать общую теоретическую формулировку гештальт-психотерапии во второй части книги «Гештальт-терапия» (Gestalt Therapy), написанной им в соавторстве с Перлсом и Ральфом Хефферли-ном (Peris, Hefferline, & Goodman, 1951). К сожалению, он обсуждал теории Левина, Гольдштейна и прочих психологов так, как будто они принадлежали к основному направлению теории гештальтов. Надеюсь, я ясно дал понять, что это совершенно неверная точка зрения. Несомненно, книги, которые Перлс написал самостоятельно в более поздний период своей жизни, содержат множество грубых искажений наших идей, которые могли бы показаться смешными, если бы современные студенты психологических факультетов не принимали их сегодня всерьез. Моя коллега, Мэри Хенль, написала статью, в которой обсуждается, в чем и каким образом философия, положенная в основу гештальт-психотерапии, отличается от основных принципов теории гештальтов.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЛИЧНЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ

Мне кажется, что внимание, которое теория гештальтов уделяла важности человеческих ценностей, косвенным образом поддержали современные ученые-бихевиористы — только такое подтверждение со стороны бихевиористов и могла получить теория гештальтов. Теперь современные бихевиористы говорят, что если мы хотим понять и изменить поведение человека, мы должны иметь какое-то представление о том, о чем думав! этот человек и что он в жизни ценит. Просто замечательно! Они называют это «когнитивным бихевиоризмом». Когда я высказывал подобные мысли 40 лет назад, они говорили, что я засоряю научную психологию мистицизмом.

Мне также приятно видеть, что современная психология восприятия продолжает демонстрировать, что все то. что мы воспринимаем, в огромной степени определяется объективными свойствами стимула. Мотивация играет свою роль в определении того, какие из существующих гештальтов завладевают нашим вниманием и с какими гештальтами мы взаимодействуем, однако большинство экспериментаторов согласится с тем, что нужды оказывают относительно небольшое воздействие на действительное формирование гештальта или структуры типа «фигура — фон». Не вызовет у них возражений и тот факт, что слишком сильные потребности часто препятствуют нахождению изящных и правильных решений проблемы.

По другому пункту хочу заметить: одна из главных тем теории гештальтов — изоморфические взаимоотношения между перцептивными феноменами и лежащими в их основе процессами деятельности головного мозга— продолжает и в настоящее время оказывать влияние на экспериментальное изучение восприятия с помощью исследования «после-эффектов восприятия фигуры». Если индивиду показывать какую-то фигуру, особенно в случае большой продолжительности или интенсивности такого показа, это окажет воздействие на восприятие таким индивидом последующих демонстрируемых ему фигур. Подобные изменения в восприятии отражают изменения, происходящие в электролитической среде мозгового вещества и вызываемые первой экспонировавшейся фигурой.

И наконец, единственное напутствие, которое я хотел бы дать молодым психологам современности, состоит в том, что теория гештальтов зародилась как мятеж против наивных представлений о том. что наука ограничивается анализом на уровне атомных частиц.

В студенческие годы мои коллеги и я были потрясены, когда узнали, что яркие, динамичные, полные смысла аспекты повседневной жизни, такие, как восприятие и память, описываются в терминах не связанных между собой элементов, которые непонятно каким образом сочетаются с помощью ментальных ассоциаций. Нас тревожило то, что скрытый смысл подобного мировоззрения состоит в том, что человеческая жизнь по сути своей скучна и бессмысленна. Американская психология продолжила эту традицию с. ее удушающим, упором на экспериментальную методологию и теоретический анализ, от которого в значительной мере страдали значимость и смысл. Это несколько напоминает ситуацию, когда человек придает слишком большое значение каким-то деталям своего автомобиля, например, работе тормозов и чистоте ветрового стекла. Это, безусловно, необходимо, однако эти детали не являются главными в автомобиле. Точно так же методология и анализ не составляют основную сущность психологического исследования. Если в стремлении достичь научного понимания людей ученый забывает о том, какой мощной жизненной энергией обладают человеческие качества, он может легко впасть в утонченную, но чрезвычайно «заразную» философию, которую можно определить следующими словами: «не что иное, как…» Карл Маркс пытался убедить нас в том, что люди — не более чем «пешки в игре» всеподавляющих экономических сил. Зигмунд Фрейд пытался доказать, что человеческая любовь есть не что иное, как производное животных инстинктов. Психологи-экспериментаторы часто действуют таким образом, как будто бы сущность человеческого научения заключается в одних только ассоцианистских законах, которые можно открыть в ходе экспериментов с бессмысленными слогами.

Подобная философия пропитала все аспекты американской культуры. Я определил ее термин — «смог». Она противоречит тем культурным идеалам, на которых было основано государство Соединенных Штатов. Люди, написавшие Декларацию независимости и Американскую конституцию, придерживались очень оптимистических взглядов на человеческую природу. Они верили, что способности к здравомыслию и простых человеческих качеств рядовых граждан Америки окажется достаточно для разумного управления страной — верили, что самый эффективный способ совершенствования политической и культурной жизни состоит в том, чтобы позволить свободным гражданам руководствоваться собственным здравым смыслом, решая, что следует считать справедливым и необходимым для своей страны.

За последние несколько столетий наука сделала огромные шаги вперед, к прогрессу, и она заслуживает того уважения, которое испытывают к ней простые люди. Однако атомистическая научная теория, столь распространенная в XIX веке, некоторым до сих представляется единственным возможным научным взглядом на мир. Такой атомистический взгляд на людей и человеческое общество подрывает оптимизм, питаемы и основателями Америки относительно природы человека. Я хотел бы надеяться, что научная психология расширит свое научное мировоззрение, откажется от атомарной теории и поможет избавиться от вредной философии типа «не что иное, как…». Подобно тому как целое качественно отличается от суммы своих частей, люди способны быть качественно лучше и богаче любого продукта экономических сил, воздействующих на основные человеческие инстинкты. Если мы не будем забывать об атомистическом «смоге», незаметно прокрадывающемся на своих мягких кошачьих лапах в наше творчество и наши мысли, мы сможем оградить себя от его воздействия и сконцентрироваться на богатстве человеческого жизненного опыта и на всех самых прекрасных творениях человеческих рук и мысли.