Банкир - Дик Фрэнсис

— Ты помнишь, когда Индийский Шелк совсем стал слабый, какой ветеринар его лечил?

— Ну да, ясно, помню, тот тип, которого убили. Он и его напарники.

Он один из лучших, так папа говорил.

Я уклончиво кивнул.

— Хочешь, подвезем тебя до Ньюмаркета?

— У меня велосипед с мотором, спасибо.

Мы доставили его обратно к его инженерным работам, где я наконец утешил его, оплатив ему время и труды, и посмотрел, как он с грохотом умчался прочь, выставляя напоказ всему миру свою застенчивую браваду.

— Что теперь? — спросил Оливер. — Вы сказали, Ньюмаркет?

Я кивнул.

— Я договорился о встрече с Урсулой Янг.

Он окинул меня озадаченным взглядом, но поехал без возражений и аккуратно привел машину на автостоянку в центре города, куда пообещала подъехать Урсула.

Мы прибыли первыми, фотографии пока что оставались невостребованными, и Оливер наконец задал вслух тот вопрос, который давно сдерживал.

— Вот что, — сказал он. — Для чего эти фотографии?

— Чтобы найти Шона. — Но зачем?

— Только не взорвитесь.

— Нет.

— Потому что я считаю, что это он давал селен вашим кобылам.

Оливер сидел очень тихо.

— Вы спрашивали о нем раньше, — сказал он. — Я думал... может, вы считаете... это он убил Джинни.

Теперь настала моя очередь молчать.

— Не знаю, он ли это сделал, — сказал я наконец. — Не знаю.

Урсула стремительно примчалась на своей машине, посмотрела на часы и по привычке извинилась, хотя приехала вовремя. Она, подобно Оливеру и Рикки, слегка попятилась при виде моего неортодоксального одеяния, но по деловой привычке быстро овладела собой и втиснулась на заднее сиденье машины Оливера, наклонившись вперед, чтобы ее лицо было вровень с нашими.

Я передал ей тридцать из сорока снимков Рикки Барнета, которого, конечно, она немедленно узнала.

— Не в нем дело, — объяснил я. — Рикки похож на парня, который работал у Оливера, и именно этого парня мы хотим найти.

— Что ж, ладно. Насколько это важно?

Прежде чем я раскрыл рот, ответил Оливер:

— Урсула, если вы найдете его, мы, вероятно, сможем доказать, что с Сэнд-Кастлом все в полном порядке. И не спрашивайте меня почему, просто поверьте на слово.

Она застыла с открытым ртом.

— И еще, Урсула, — добавил Оливер. — Если вы найдете его — этого парня, Шона, — я остаток жизни все мои дела буду вести через вас.

Я видел, что на нее — средней руки агента по родословным — это обещание не произвело впечатления.

— Ладно, — коротко сказала она. — Поехали. Я сегодня же вечером примусь распространять фотографии и позвоню, как только что-нибудь выяснится.

— Урсула, — предупредил я, — если вы узнаете, где он сейчас, сделайте так, чтобы только не спугнуть его. Мы не хотим его потерять.

Она проницательно взглянула на меня.

— Черновая работа для полиции?

Я кивнул.

— А еще, если найдете, кто нанимал его в прошлом на работу, обязательно спросите при случае, не болела ли лошадь, за которой он ухаживал.

Или вообще какая-нибудь лошадь в конюшне, в таком духе. И не называйте имени... он не всегда зовется Шон.

— Он опасен? — напрямую спросила она.

— Мы не собираемся сражаться с ним в открытую, — сказал я. — Просто выследить.

— Ладно. Вам обоим я верю, сделаю, что смогу. И, надеюсь, когда-нибудь вы объясните, что все это значит.

— Если он делал то, о чем мы подозреваем, — заверил я, — мы постараемся, чтобы весь мир об этом узнал. Будьте уверены.

Она коротко усмехнулась и хлопнула меня по незабинтованному плечу.

— Вид у вас так себе. — Она обратилась к Оливеру:

— Тим говорил мне, что его лягнула лошадь и сломала ему руку. Это правда?

— Он и мне то же самое говорил.

— А что еще? — строго спросила она меня. — Как вы оказались в таком состоянии?

— Лошадь не рассчитала силы. — Я улыбнулся Урсуле. — Неуклюжее животное.

Она знала, что я хочу увильнуть от ответа, но в ее мире всегда присутствовала опасность получить пинка от лошади, и этого всегда старались избежать, так что возражений не последовало. Сложив фотографии в свою вместительную сумку, она выскользнула из машины и уверенно уехала на своей.

— Что дальше? — спросил Оливер.

— Бутылка скотча.

Он окинул меня суровым взором, потом сделал скидку на мое общее состояние и смягчился.

— Можете потерпеть, пока доберемся домой? — вздохнул он.

Тем же вечером я мало-помалу рассказал Оливеру все: и как Пен анализировала сокровища из приемной Кальдера, и о том, что болезни пациентов Кальдера вызывались лекарствами. Я сказал ему, что это Кальдер убил Яна Паргеттера, и сказал почему, и опять стал объяснять, как замысел сначала дискредитировать Сэнд-Кастла, потом купить и восстановить его репутацию следовал схеме с Индийским Шелком.

— Кроме Индийского Шелка должны быть и другие, о которых мы не слышали, — задумчиво сказал я. — Дисдэйл мог и не два, и не три раза предлагать купить безнадежных.

— Он отказался от своего предложения насчет Сэнд-Кастла в тот же вечер, когда умер Кальдер.

— Что точно он сказал? — спросил я.

— Он был очень расстроен. Сказал, что потерял самого близкого друга и что без Кальдера, который может совершить чудо, нет смысла покупать жеребца.

Я нахмурился.

— Вы думаете, это было правдой?

— Его расстройство? Да, разумеется.

— А вера в чудеса?

— Он говорил так, словно верил всей душой. Я подумал, что в конце концов Дисдэйл вполне мог быть невиновным, одураченным соучастником и не знать, что подоплекой его сделок была искусственно вызванная болезнь. Он так очевидно гордился в Аскоте своим знакомством с Великим Человеком; он мог быть подхалимом и глупцом, но не мерзавцем.

Под конец Оливер спросил, как я узнал насчет болезней, вызываемых лекарствами, и про убийство Яна Паргеттера, и я рассказал ему и про это, стараясь говорить по возможности суше. Он застыл, уставясь на меня и на мои повязки.

— Вам здорово повезло, что вы оказались в инвалидном кресле, а не в гробу, — сказал он. — Дьявольски повезло.

— Да.

Он плеснул мне еще бренди, к которому мы приступили после обеда.

Анестезия целительно разошлась по жилам.

— Я почти начинаю верить, — сказал Оливер, — что еще встречу здесь Новый год, что бы там ни было, пусть даже придется продать Сэнд-Кастла и прочее.