На край света - Владимир Кедров

— Вот они, твои выученики, — упавшего топчут.

Дежнев холодно поглядел на Селиверстова.

— Не ищи ты, Юрий, правды в других, коль в тебе ее нет, — ответил он.

Дежнев вышел к крутому обрыву, спускавшемуся к реке. Широко разлившийся Анадырь плескался под его ногами, унося деревья, где-то обрушившиеся в воду с подмытого берега. Всюду слышались неумолкаемые птичьи голоса. Гуси и утки летали над рекой. Бесчисленные чайки то и дело выхватывали из воды рыбу.

Словно гора свалилась с плеч Дежнева после сдачи им дел приказного. Но странно, — чувства облегчения и радости смешивались у него с некоторой грустью и сожалением о предстоящем расставании с людьми, заботы о которых стали его привычкой.

Дежнев сел на бугор, отдавшись воспоминаниям. Уже одиннадцать лет, как он здесь. Перед глазами Дежнева встала первая, страшная зимовка в устье Анадыря. Холод. Голод. Гибель товарищей. Дежнев вспомнил постройку зимовья, наводнения, грозившие ему чуть не каждое половодье. Вот он обследует притоки Анадыря, перетаскивает карбасы через пороги, охотится на оленей, находит моржовую коргу…

Многих, очень многих товарищей уж нет. Тот убит, тот заболел и умер. Три с половиной года назад, ободренные большой добычей «рыбьего зуба», ушли с Анадыря-реки есаул Ветошка, Бугор, Вилюй, Костромин. Годом позже ушел Никита Семенов.

«Где-то они теперь? — думал Дежнев. — В Якутском остроге? Может статься, их уж в Москву послали. Москва! Сколь манит это слово! Вот поди ж ты, и родных ведь почитай что на Руси не осталось, а по родимой сторонке сердце ноет. А как-то там, в Якутском остроге, мается моя женка Абакаяда? Жива ли? Семнадцать годов не виделись… Сын-то, говорят, высокий да статный! Хоть бы свидеться!..»

Вспомнилась Дежневу и свадьба бывшего аманата Чекчоя. Проводив на Колыму и обратно Сидорку с Лаврентьевым, через полгода он туда же провел и отряд есаула Ветошки. Вернувшись на Анадырь, Чекчой посватался к Кивили.

Кивиль охотно пошла за смышленого ходынца, привлеченная его песнями и веселостью. После свадьбы, щедро одаренный Дежневым, Чекчой был отпущен домой. Теперь у него родился сын.

Летом 1659 года Дежнев в последний раз ходил на коргу за «рыбьим зубом».

Наступила зима. Едва утихли первые бураны, как Дежнев нанял ходынцев с оленями и двинулся в Нижне-Колымский острог с большим грузом моржовых клыков и соболей. С Дежневым ушло шесть человек служилых и промышленных людей, в том числе Артемий Солдат и Иван Казанец.

Фомка с Сидоркой проводили Дежнева верст двадцать и долго махали рукавицами, даже когда последние нарты скрылись за занесенной снегом лиственничной порослью.

Ходынцы сообщили Дежневу, что Чекчой встретит его в пути у верховьев реки Яблона. Действительно, в конце первой недели пути на повороте от Яблона-реки к подъему на Становой хребет Дежнев издали заметил костры и юрты ходынцев. Чекчой и Кивиль вышли на лыжах встречать Дежнева.

Кивиль выглядела пополневшей и счастливой. За спиной молодой женщины в меховом мешке был ее сын — маленький Федя.

— Сросшиеся брови сулят счастье, — молвил Дежнев, погладив ребенка по головке.

— Родиминка на шее — тоже к счастью, — весело отозвалась Кивиль, показывая Дежневу приметы ребенка.

Дежнев обласкал и одарил дитя и молодых супругов. Чекчой получил топор и саблю. Пока, в восторге, он размахивал вынутым из ножен клинком и показывал его своим родичам, Кивиль отвела в сторону Дежнева и спросила его, краснея:

— Семен, я давно хотела… Не решалась, однако. Когда Федя умирал, не узнавал меня, он звал Ирину. Кто была ему та Ирина?

— Ирина? Дай припомнить. Да… Так звали его мать. Родную матушку, видно, кликал он, сердешный, перед смертью.

— Мать? А я думала…

Кивиль так и не сказала, что же ее тревожило. Она ушла, задумавшаяся, но успокоенная.

Оставив жену во временном ходынском становище, Чекчой со своими братьями Карбургой и Ченой пошел проводить Дежнева до вершины перевала.

Становой хребет имеет множество отрогов в восточном направлении, и меж ними трудно выбрать тот дол, что ведет к перевалу. Ошибка может стоить жизни. Здесь немало бывало случаев гибели заблудившихся людей. Ходынские же проводники шли уверенно, видно накрепко запомнив приметы горных отрогов и долов.

Не слишком выдающийся высотой, Становой хребет тем не менее может заинтересовать исследователя. Когда-то здесь была область бурной вулканической деятельности. Позднее ледники сгладили и закруглили горы, всюду оставив свои многочисленные следы.

Поднимаясь на перевал, Дежнев справа и слева видел конусообразные вершины, одни остроконечные, другие закругленные. Но больше всего Дежнева заинтересовали валы речки Камешковой, что течет по широкой горной долине на самом перевале.

Вдоль этой речки, по обе стороны от нее, тянутся два вала из огромных, черных, ноздреватых камней. Трудно поверить, что эти валы не плод труда разумных существ. Дежнев измерил расстояние между валами. Оно оказалось около трехсот шагов. Поперечник же среднего по размеру камня был близким к сажени.

— И десятерым нам не пошевелить ни одного такого камня, — проговорил Артемий Солдат, почесывая за ухом.

— Саженей пять, верно, высота-то, — сказал Дежнев.

— И кто же их тут навалил, камни эти? — недоумевал Иван Казанец.

Дежнев долго раздумывал о той силе, что могла проделать столь огромную работу. Так ничего и не придумав, он попрощался с Чекчоем и его братьями и двинулся дальше.

Зима в тот год выдалась снежная и суровая. Тропы и приметы были занесены снегом, и нелегко было добраться до Колымы. Тем не менее отряд Дежнева благополучно дошел до Нижне-Колымского острога, доставив туда моржовую кость и соболей.

В Нижне-Колымском остроге Дежнев нашел приказным того самого Ивана Ерастова, который почти одновременно с ним четырнадцать лет назад задумал поход для проведывания Анадыря-реки. В отличие от Стадухина Ерастов не завидовал Дежневу. Это был человек другого склада. Опытовщик-землепроходец по натуре, успех любимого дела он ставил выше честолюбия его исполнителей. Теперь уж получивший звание сына боярского, Ерастов сердечно принял Дежнева и много расспрашивал его о походе на Анадырь и об особенностях открытого им края.

Несмотря на все попытки Ерастова помочь Дежневу найти коч, чтобы выйти на Лену летом 1660 года, ему не удалось этого сделать. Кочи уходивших на Лену купцов были загружены, и купцы наотрез отказались взять тяжелые грузы Дежнева. Бывшему анадырскому приказному пришлось ждать в Нижне-Колымском остроге целый год.

Следующим летом Иван Ерастов, сдав обязанности приказного, также уходил на Лену и взял на свой коч весь отряд Дежнева со всеми его грузами.

Морской переход не обошелся без трудностей. За Святым Носом, где берег круто поворачивает к югу, льды прижали коч к берегу и едва не раздавили. Но столь опытные мореходы, как Дежнев и Ерастов, сумели вызволить коч из опасного положения. К ледоставу они добрались до Жиганска. Здесь мореходам пришлось перезимовать. Весной 1662 года они прибыли, наконец, в Якутский острог.