Черный Триллиум - Андрэ Нортон

— Что случилось? — спросила, наконец, Кадия.

— Острый Глаз, в этих местах все для нас в новинку — значит, все таит опасность. Это необычная земля, ни я, ни ты здесь никогда не бывали. А теперь я вижу, что опасностей тут куда больше, чем я мог предположить.

Джеган вытащил охотничий нож, который был длиннее боевого кинжала — единственного оружия Кадии, и которым он владел так, что его и с мечом трудно было одолеть.

— Тебя что-то напутало? — настаивала принцесса.

— Не знаю, — ответил он и сунул нож в подвешенные к поясу ножны. Потом досадливо поморщился, словно только что допустил нелепую, непростительную оплошность.

Не обращая больше внимания на принцессу, Джеган схватил свой вещевой мешок, развязал кожаный шнурок и принялся торопливо копаться в нем. Вытащил свертки с едой, несколько сухих булочек, испеченных из муки, которую мололи из корней лилий, две сырые маленькие рыбки… Кадия пожалела, что они не стали разводить огонь, однако задать вопрос не решилась. Хотя ночи в этих краях были влажными, сегодня она даже дрожи не чувствовала. По всей видимости, каменная чаша на самом деле долго сохраняла дневное тепло.

Кадия чувствовала, как против воли расслабляется. Мысль о том, что ни на мгновение нельзя терять бдительность, что ларвае и прочая пакость того и гляди полезут через край этого странного сооружения, не покидала ее, однако с течением времени становилась все менее навязчивой. По телу, словно тепло, разливалось благостное ощущение безопасности — она испытала его сразу, как только переступила черту, отделявшую это уютное местечко от страшных джунглей. С каждой минутой ей было все труднее совладать с наваливающейся дремой и слабостью.

Спит она или бодрствует? Кадия теперь не решилась бы дать однозначный ответ на этот вопрос. Глупости все это, в раздражении подумала она, мнительность, и все тут. Как же без отдыха — так они совсем выбьются из сил. Взгляни — ночь тиха, редкие клочья белесого тумана не спеша проплывают над головой. Все спокойно… Вдруг Кадия неожиданно для самой себя прилегла, свернулась калачиком. Волшебный жезл в ее руке тоже не знал покоя — слегка подрагивал и время от времени тыкался концом в землю. Другой конец, на котором появлялось сияние, указывающее им направление пути, теперь совсем погас. Через несколько мгновений Кадия поняла, что она ошиблась, решив, будто место здесь мирное, безопасное. Принцесса первой заметила, что мрак, спустившийся на джунгли, как-то странно отсвечивает. Если не вглядываться в густую угольную мглу, а сосредоточить взгляд, например, на тростинке или опустить голову вниз, то где-то на периферии зрения можно уловить слабое быстрое мерцание. Стоило вскинуть голову, взглянуть прямо перед собой, и это ощущение пропадало. Только краем глаза выхватывались неясные, тускло светящиеся тени, которые окружили их на дне таинственной каменной чаши.

Ошибиться было невозможно — Кадия, уже стоя на ногах, несколько раз проделала тот же опыт. Более того, переливающиеся предметы теперь въявь предстали перед глазами. Напоминали они свиные из посверкивающих жгутов колонны, находившиеся в непрерывном движении, — словно хоровод водили вокруг попавших в ловушку людей. Подобная мысль мелькнула у принцессы, но не напугала ее. Она была уверена, что это не ловушка… Скорее, грустная встреча привидений, светящихся духов. Или представление, в течение тысячелетия свершающееся здесь, в глухом, страшном месте, но всегда без зрителей. Они оказались первыми, и, будто в согласии с ходом ее размышлений, уже вполне оформившиеся светоносные колонны начали расплываться, образуя слой разноцветного, слабо фосфоресцирующего тумана.

…Принцесса невольно вскрикнула, Джеган тут же, словно поддергивая, схватил ее за плечо. Потом хватка внезапно ослабла — охотник в свою очередь как-то неестественно хрюкнул, застыл на месте. Туман оформился в видение какого-то необычного древнего города. Того самого, который Кадия видела во сне. Те же стены, та же тишина, только на этот раз в ней чувствовалась некая обреченность и мольба о пришествии. То же безлюдье… Кадия боялась вздохнуть — не смела потревожить печаль, которая, по-видимому, висела над этим мертвым городом уже много тысяч лет. Ей вдруг стало ясно, что это и есть цель их похода; в пределах этих могучих, возведенных в незапамятные времена стен находится то, за чем послала ее Великая Волшебница Бина, и древним постройкам уже невмоготу дожидаться прихода человека, которому суждено вырвать у них тайну и дать, наконец, отдых духам и камням. Позволить им, сохранившим легендарный талисман, уйти в небытие, обернуться развалинами.

Видение, волшебный мираж рождали музыку — напевную, необычную, совсем не похожую на те звенящие ноты, которые рувендианские барды извлекали из своих арф. Это было пение голосисто-тревожное, торжественное, исполняемое под сурдинку. Долетела до девушки и оддлинга и невероятная смесь благоуханий. Всем одарило их видение, только вот дорогу к забытому городу не указало, но на этот случай у них был волшебный жезл, который резко затрепетал в руке Кадии. Принцесса невольно выпустила его — тростинка взлетела вверх, пронзила таявший на глазах цветастый полог тумана и замерла над выступом. В серебристом полумраке ясно и зовуще засиял ее указывающий конец.

Они сразу засуетились, бросились собирать вещи, даже не подумав о еде. Джеган, запихивая свертки, булочки, рыбешек в мешок, осмелился подать голос.

— Мы идем, идем… — сказал он тростинке.

Кадия и охотник принялись карабкаться вверх по вогнутому склону. Достигнув края чаши, они, не раздумывая, нырнули в на удивление светлую ночную мглу, которая опустилась на джунгли. По сравнению с мраком, царившим в каменной чаше, здесь, казалось, еще стыли сумерки. Только чернели стволы изуродованных местной почвой деревьев, а вот мертвенно-бледные жгуты лиан и жуткие ядовито-желтые наросты были видны отчетливо.

Петляя и обходя эти, грозящие смертельной опасностью, шары, Джеган и Кадия направились вглубь дремучего леса.

Вскоре они вступили на открытое, густо заполненное желтовато-серой пеной пространство. Место было безлесное, ровное, как стол, на поверхности выделялись непонятные, чуть склоненные к югу холмики, напоминавшие башни. Казалось, теперь идти будет полегче, однако Кадия уже привыкла, что в Тернистом Аду не следует верить первым впечатлениям. Они могли жестоко обмануть. Один-единственный неверный шаг, благодушие, расчет на «авось» наказывались здесь смертью.

Сделав несколько шагов по пенящейся зыби, Джеган торопливо скинул рюкзак и достал оттуда нечто, напоминающее четыре столовых овальных блюда. Отстегнул застежки, снял чехол с одного из них, и в то же мгновение эта странная оладья начала разбухать, утолщаться, края ее во влажном пахучем ночном воздухе стали загибаться внутрь… Ну и ну — это же «скользяшки», по крайней мере, так их называл Джеган. Кадии уже приходилось пользоваться ими, правда, всего несколько раз и только в присутствии охотника. Она взяла два листа, которые протянул ей Джеган, устроилась на выходе скальной породы и надела их на ноги. Губки «скользяшек» мигом прихватили края ее сандалий, для большей надежности Кадия обмотала ремешками икры почти до колен.