Профессия-первая леди - Антон Леонтьев

Наконец мы оказались на местах, полилась божественная музыка Моцарта. Надя сидела с кислой миной, несколько раз демонстративно зевнула, показывая мне, что она чуть ли не наизусть знает содержание. Зато дети были в восторге – они с неподдельным интересом следили за сюжетом самой веселой и доброй моцартовской оперы – злоключениями врунишки Папагено, любовью принца Тамино к красавице Памине и кознями величавой Царицы Ночи.

Во время антракта я предложила Надежде сходить в буфет, она отказалась:

– Там такая толчея!

Зато едва опера возобновилась, я с ужасом услышала шелест – из элегантной вечерней сумочки Надежда достала завернутые в пропитавшуюся жиром бумагу бутерброды с салями и копченой колбасой, распределила их между детьми и сама с наслаждением принялась поглощать один из них. Я чувствовала, что провалюсь от стыда сквозь землю, Надя, казалось, ничего не замечала, ее совершенно не смущало то, что звучит музыка, которая сопровождается чавканьем Сережи, Ольги и ее самой.

– У меня еще один остался, ты хочешь? – спросила Надя, протягивая мне бутерброд.

Я с ужасом отказалась. В нос ударил резкий аромат, который поднимался от копченой колбасы. Но Надю это совершенно не волновало. Затем она извлекла из недр сумочки шоколадку и стала, шурша фольгой, разворачивать ее. Некоторые из зрителей завертели головами и одарили нас гневными взглядами. Мне пришлось извиняться.

Когда «Волшебная флейта» завершилась, Надя аплодировала, как и все, неистово и восторженно. Ее негативное отношение к опере только из-за того, что она видела ее уже несколько раз, исчезло. Или на смену ее настроения подействовали съеденные бутерброды?

…По дороге домой я попыталась объяснить Надежде, что у нас не принято приносить с собой еду в театр и тем более поглощать ее у всех на виду во время представления. Надя заметила:

– В буфете все так дорого, а я не хочу, чтобы мои дети голодали. У нас нет денег!

Еще бы, мелькнула у меня сварливая мысль, если ходить день и ночь по бутикам и модным лавкам и скупать одну за другой дизайнерские вещи в таком количестве, которое даже я, жена состоятельного гамбуржца, не могу позволить себе, то рано или поздно выяснится, что кредит исчерпан.

И все же, несмотря на мелкие неурядицы и легкие обиды, я была рада тому, что Надя и ее детишки провели у меня в особняке почти две недели. Дата возвращения на родину неумолимо приближалась, в последний день пребывания моих друзей я устроила званый вечер. В качестве почетных гостей были приглашены герцословацкий консул и его жена.

…Я заметила, что консульша и Надя с неприязнью относятся друг к другу – никто не хотел уступать сопернице пальму первенства. Для консульши Надя была всего лишь «женой десятого заместителя мэра», и она давала ей это понять каждым колким вопросом, интонацией и даже жестами.

Я невольно задумываюсь, что чувствует эта несносная дама, которая так обижала Надежду Бунич, сейчас, когда Гремислав стал президентом самой красивой в мире страны, а Надя – первой леди Герцословакии…

…Несмотря на противостояние двух дам, ужин удался на славу. Я не скрывала того, что главными действующими лицами являются вовсе не генеральный консул и его заносчивая супруга, а Надя и ее дети. Ужин завершился поздним вечером, и, когда гости разошлись, Надя со слезами на глазах обняла меня, поцеловала и призналась:

– Эти две недели были самым лучшим периодом в моей жизни!

Мы уложили сонных и уставших ребятишек в постель, и я чувствовала, что Наде хочется о чем-то поговорить со мной. Я заварила успокаивающий чай, и мы отправились в малую гостиную. Из-за перенесенного гепатита Наде было запрещено употреблять спиртное.

Но она хотела выговориться. В последнюю свою ночь в Гамбурге она решила посвятить меня в подробности своей жизни и своих чувств – с одной стороны, это было для меня несомненным знаком доверия, с другой – я сомневалась, стоило ли Наде быть столь откровенной.

– Ты – моя единственная подруга, – сказала она внезапно. – Я как-то говорила тебе о наших дрезденских друзьях – так вот, ты стала для меня ближе, чем Микаэла!

Эти слова были подлинным комплиментом, я и решила, что не буду прерывать Надю и позволю высказать все то, что гнетет ее.

…Надя сначала поведала мне о том, что между ней и Гремиславом нет былой любви, каждый ведет свою жизнь. Гремислав слишком много времени уделяет работе, и она часто обречена на одиночество.

…Затем Надя внезапно рассказала мне о Татиане – до этого она никогда не упоминала, что у нее была старшая сестра. Таня исчезла летом 1982 года, пропала без следа, никто так и не знает, что с ней произошло. Надя открыла мне самое сокровенное – Татиана и Гремислав симпатизировали друг другу, и Надя опасалась, что он сойдется с ее старшей сестрой.

– Если бы ты знала, Марилена, как я тогда переживала. Я плакала и желала Тане самого ужасного. Я представляла, что она… что она переходит улицу и грузовик, внезапно выруливший из-за угла, сбивает ее – насмерть! Или мне представлялось, что у нее в квартире начинается пожар и она не успевает выбраться и задыхается в густом дыму. И такое я думала о собственной сестре!

Меня поразило, с какой тоской и болью Надежда упоминает имя своей старшей сестры. Она созналась, что и увлечение гороскопами пришло к ней после того, как Таня пропала.

– Я задумалась над тем, что наши судьбы – это чья-то прихоть. Мы сами не в состоянии повлиять на то, что нас ожидает. Рано или поздно свершится все, чему суждено свершиться.

Я была поражена – как Надя могла быть такой фаталисткой? Я попыталась возразить и сказала, что каждый сам определяет свое будущее и является кузнецом своего счастья.

– Ты на редкость самонадеянна и твердолоба, как и все Овны, – только и заметила Надя. – Ты надеешься на свой огненный темперамент и не веришь в предначертания судьбы, думая, что сама в состоянии быть собственной Кассандрой. Но это не так!

…Оказывается, Надя заказывала себе и мужу личные гороскопы, и все они свидетельствовали о том, что Гремиславу суждено великолепное, хотя и чрезвычайно тернистое политическое будущее. Тогда, зная, что Гремислав может уйти из политики, я отнеслась к этим предсказаниям с недоверием – все гороскопы, если внимательно в них вчитаться, сулят богатство, покой и славу. Но теперь, когда Гремислав стал одним из самых могущественных людей планеты (возможно, что и самым могущественным!), я поражаюсь тому, насколько верны были эти предсказания. Или Надежда верила только в то, во что хотела верить?

– Нам предстоит перенести лишения, – заявила Надя. – Но я знаю, что Гремислав достигнет необычайных высот. Он рожден для этого!

Выяснилось, что Гремислав был поздним ребенком в семье – его старшие братья трагически погибли во время осады Иоаннграда вермахтом. Меня поразило, с какой страстью Надя говорит об этом.

– Он мог жениться на Тане, и тогда бы все пошло совершенно иначе, – произнесла она вдруг. – Но Таня умерла, умерла, умерла…