Чрезвычайный и полномочный - Артем Тихомиров

– Ну, – сказал виконт, удивительно бодрый и полный сил после такого долгого пешего перехода. – Кажется, мой час настал, – добавил он, оглядев себя и проверив, как там поживает фамильная шпага на перевязи. Глаза посла горели нездоровым блеском. Блеск этот Чернышу не нравился. – Сегодня будет вершиться история. Теперь я знаю, для чего судьба привела меня в эти края, предварительно подвергнув разным испытаниям.

Дроу молчал. Возразить было нечего. Он ведь и сам говорил нечто подобное господину, и сам виноват в том, что тот поверил.

Оставалось надеяться, что Пнилл ничего опасного для виконта не запланировал.

В целом будущее вырисовывалось перед Чернышом с трудом великим. Всю дорогу Талиесин был нездорово возбужден, хотя тщательно скрывал это от варваров. По его словами, им не обязательно знать, что этот путь они проделали зря. Уточнять свою мысль отказывался, загадочно улыбаясь. В следующую минуту посол мог разразиться очередным невнятным спичем о чем-то высоком в поэтическом смысле, давая дроу повод подозревать нехорошее. Отрава, которой напоил виконта Говорун, могла вызвать не только дар ясновидения, но и сумасшествие. На цивилизанчиках, колдун сам признался, этот рецепт еще ни разу не проверяли.

Новость, что скалу-череп нашли, взволновала Талиесина еще сильнее.

Он знал, что рано или поздно это случится. На вопрос дроу, откуда, виконт посмотрел на него удивленно:

– Я же прорицатель!

Что тут было ответить? Слуге оставалось только принять эту новую реальность и ждать продолжения.

– Я пошел! – Талиесин подмигнул Чернышу и отправился на встречу с Пниллом.

Дружинники смотрели на него со всех сторон. Когда посол проходил мимо, все разговоры смолкали, словно воители видели перед собой не какого-то бледного стручка, а как минимум легендарного вождя племенного союза. Само собой, молчание было исполнено уважения.

Тишину нарушили только послы. Арбар, Шонвайн и Рээш приветствовали виконта поднятием оружия и веселым рычанием, точно волки, радующиеся возвращению в стаю вожака.

Талиесин махнул им с истинной снисходительностью аристократа.

– Нам не хватало только разбудить эту тварь, – заворчал Пнилл, ставший свидетелем этой сцены. – Тише, господа! И это касается всех. Говорить шепотом. Где-то рядом спит Грендель.

Экспедиция захлопнула рот и раздула ноздри от важности.

Рядом с королем стояли Говорун, Бородульф Сожру Живьем и Ворчлюн Ухайдак, позади них – группа самых опытных следопытов, все с такими мордами, словно съели что-то кислое. Воителям казалось, не без оснований, что Талиесин вздумал отбирать у них хлеб. Будущее обещало показать, так ли это.

Но все, так или иначе, чувствовали подползание чего-то необыкновенного. Опасного. Леденящего кровь.

Офигильда пила пиво кружку за кружкой и заедала жареными кабанчиками. Зверский аппетит проснулся, требуя серьезных вливаний, и королева не собиралась останавливаться на полдороге.

Кроме нее, за столом сидели и посольские. Наворачивая яства, они словно поставили себе целью переплюнуть богатырь-девицу по уровню обжорства, но пока везло только оркам. Им помогали собственные размеры, ибо известно, что в большом теле большой и желудок.

Энт Колль тоже получил свою порцию радости. Его определили в угол, где он стоял, ногами погрузившись в большой чан с сырой землей. На деревянной физиономии Пастыря Дерев отпечаталось блаженство. В разговоре Колль участвовать даже не думал, ему снились родные дубравы.

В комнате, где угощались беглецы, был и еще один персонаж.

Напротив Офигильды пристроился Оторвун Зоб. Одной рукой он придерживал пустой металлический ковшик, прижатый ко лбу, а другой стискивал кружку с пивом.

Видок у героя был тот еще. Слыша раздающееся отовсюду чавканье, бульканье и сопение, Зоб страдал – его голова, казалось, взрывалась каждый раз, стоило кому-то с шумом разгрызть очередную косточку.

– Ну? Это все? – спросила Офигильда, обгладывая кабанью ножку. Объедки она швыряла прямо на пол, как привыкла делать у себя дома, где сейчас и находилась.

– Да. Все, что я знаю, – ответил Оторвун.

Он успел раз двадцать поклясться себе в том, что больше не будет приводить кузину в ярость.

– Ты послал нарочных?

– Да.

– Всем? Нам нужны не только Топорище. Все кланы, которые не перешли на сторону колдуньи.

– Я выполнил твой приказ… королева. Что дальше?

– Как это – что дальше? – Офигильда швырнула костью в стену. Ударившись о крепкие бревна, она отскочила и погладила по макушке одного из слуг-тиндарийцев. Тот втянул голову в плечи от страха. – Я собираюсь вернуть себе трон! Точнее, моему мужу. Вернется же он!

– В городе говорили, что его и всех, кто с ним, сожрало чудовище, – заметил Оторвун.

– Ха! Думаю, Гренделю это будет не так-то и просто, – ухмыльнулась королева. – К тому же с ним лучшие головорезы.

– Так-то оно так, – кивнул Зоб. – И хотя я тоже лучший, но меня не взяли, я скажу: чудовище это ведь не просто какой-то паршивый морской дракон. В драконе, даже самом большом, магии ни на бобовое зернышко. А Грендель – другое дело. Чары подняли его ото сна, чары и направляли…

– Слушай, – прервала кузена Офигильда, – я чего подумала-то. А вдруг это и есть та колдунья!

– В смысле?

– Ну, если Гренделя кто-то направляет, кто-то его там разбудил, так, может, это и есть та старушенция, которая все и заварила!

Пока Оторвун скрипел извилинами, Ольв Могучий рыгнул, как сытый морской дракон, упоминавшийся ранее.

– А и правда! Почему бы нет? Кто-то же заварил эту кашу!

Офигильда кивнула и посмотрела на Фиенса Тудана, которого считала самым умным из шайки.

Тиндарийцы ели мало и со всей присущей им деликатностью, а самым деликатный был, конечно, помощник посла.

– Если хотите знать мое мнение, ваше величество, – произнес Фиенс, промокая губы платком, выуженным из кармана, – то в этом есть доля истины. Огорчает, впрочем, не это само по себе, а очевидная долгая подготовка к заговору. В одночасье, по вдохновению такое осуществить нельзя. Заговор созрел и перешел в активную фазу весьма стремительно. Если же посмотреть на его результат, становится ясно, что тут применялась очень сильная магия.

– Так о том и речь, – поддержал Ольв. – Старуха-колдунья во всем виновата. Снесем ей башку – и сказочке конец!

– Класс! – похвалил идею Тинфарин Кедди, из набитого рта которого летели крошки. – Вот если бы подобраться к ней поближе да сунуть ножик промеж ребер, когда она не ожидает. Пожалуй, тут действительно конец… этой… сказочке…

Оторвун Зоб сокрушенно покачал головой и сморщился от боли. Незримые когти терзали вместилище его разума.