Одна среди туманов - Карен Уайт

Стеклянистые червячки – предвестники мигрени, уже некоторое время мелькавшие перед моими глазами, окончательно блокировали мое периферийное зрение, так что теперь я могла смотреть только прямо перед собой – на Томми.

– Что ж, я могла бы попробовать, но только если найду время. На самом деле куда больше мне хотелось бы восстановить сад Бутси – посадить цветы и кое-какие овощи. Конечно, для одного человека это довольно сложная задача, но у меня была такая сумасшедшая мысль, что Кэрол-Линн и Кло могут мне помочь.

Уголок его рта приподнялся в иронической усмешке.

– Ну, желаю удачи.

Я повернула голову, собираясь получше оглядеть сад. Лучше бы я этого не делала. Задача казалась безнадежной – наверное, проще было оживить четверодневного мертвеца и заставить его сплясать шотландскую джигу.

– У меня в сарае остались кое-какие семена, которые покупала Бутси, – сказал Томми. – Они все перебраны, снабжены ярлычками и даже, кажется, промыты в обеззараживающем составе. К тому же они не такие старые, так что я думаю – их вполне можно сажать. Если хочешь, я их достану.

– Сделай такое одолжение, – кивнула я. – Если этими семенами занималась Бутси, значит, они… волшебные и у меня есть шанс что-нибудь вырастить.

– Ты справишься. – Томми кивнул. – Насколько я знаю, ты всегда добиваешься своего, хотя и не с первого раза. Что касается семян – главное не посадить их вверх ногами, и тогда все получится.

Я усмехнулась. Это была наша старая шутка: как-то очень давно Бутси посадила возле дома несколько кабачков и тыкв, но они не взошли, и она сказала, вздыхая: «Я работала без очков и, должно быть, перепутала, где у семечек верх, где низ; вот они теперь и растут вверх ногами!» Помнится, эти слова меня настолько поразили, что я побежала на грядку и, порывшись в земле, действительно нашла проклюнувшееся кабачковое семечко, росток которого был направлен не вверх, а вниз. Я принесла семечко в гостиную и показала Бутси… которая чуть не умерла от смеха. С тех пор и повелось: когда что-то не вырастало, что бывало очень редко, Бутси говорила: «Должно быть, я опять посадила семечко верхним концом вниз».

– Буду сажать горох, горошины, по крайней мере, круглые, – сказала я.

Томми кивнул в ответ и оперся на калитку, которая застонала под его весом.

– Вот закончу сажать хлопок – сразу же распилю кипарис на доски и починю калитку и изгородь, – пообещал он. – Не хочу, чтобы местная живность слопала твою окру и бобы. И горох. Ну ладно, не буду мешать. Успехов.

Он вяло махнул мне рукой и побрел прочь, шатаясь от усталости. Я проводила его взглядом и вернулась к прополке, но не успела я выдрать из земли и пару пучков травы, как позади меня раздался голос Кло:

– Шортики – отпад. Главное, они тебе как раз.

Я выпрямилась и обернулась. Кло и Кэрол-Линн стояли у самой ограды и смотрели на меня. Волосы у обеих были заплетены в косы, причем на Кло была одна из цветастых блузок моей матери. Она, впрочем, так и не рассталась ни со своими черными джинсами, ни с тяжелыми солдатскими берцами, хотя я видела, что в них ей было довольно жарко.

Пропустив шпильку мимо ушей, я спросила:

– Что, твои утренние занятия уже закончились?

Кло с готовностью кивнула:

– Да, только сейчас мне полагается читать. А потом я должна буду изучать природу вместе с остальными детьми, которые учатся дома, но миссис Смит сказала, что я могу поехать в поле с Томми, а потом написать об этом. – Она пожала плечами: – Ну и заданьица! Одно другого скучнее.

– Только не говори об этом Томми, – посоветовала я.

Кло сделала несколько шагов в сторону и с размаху опустилась на одно из зеленых садовых кресел. На коленях она держала «Время превыше всего». На ее левой руке, среди множества плетеных кожаных фенечек, которые Кло изготовила сама в тот недолгий период, когда она вновь увлеклась изготовлением украшений, я заметила синий эмалевый браслет.

– Это что-то новенькое? – спросила я.

Подняв руку, Кло повертела кистью из стороны в сторону.

– Это часы. Я нашла их в твоей комнате, в круглой картонной коробке, которую ты велела мне разобрать. Они не ходят, но все равно они красивенькие.

Я кивнула. В детстве я часто играла с коробкой дяди Эммета, но никаких часов на синем эмалевом браслете я там не видела.

– А что это ты делаешь?

Моргнув, я посмотрела на Кэрол-Линн. У нее было такое лицо, словно она в самом деле хотела знать.

– Выпалываю сорняки, чтобы на клумбах можно было сажать цветы.

Она опустилась на землю рядом со мной, положив руки на колени.

– А как правильно полоть? Покажи.

Сначала я решила, что мать надо мной смеется, но ее лицо оставалось серьезным и заинтересованным.

– Ты хочешь мне помочь?

Кэрол-Линн кивнула.

– О’кей, смотри… – Я взяла ее за руку и направила к пучку сорговника. После своего возвращения я еще ни разу не прикасалась к матери, если не считать того дня, когда на следующий день после бури пыталась увести ее от края ямы. Мне хотелось, чтобы мать оставалась чужой, незнакомой, но сейчас я вдохнула лимонный запах ее гладкой кожи, увидела, как играет и переливается солнце в ее волосах, так похожих на мои, и снова ощутила в сердце знакомую, глухую тоску по материнской ласке.

Обхватив пальцы Кэрол-Линн, я сжала их у основания сорговника и потянула, вырывая растение из земли. Мать сама начала отрясать налипшие на корни комки почвы, и я выпустила ее руку.

– Да, примерно так, – сказала я.

– Как здорово! – воскликнула она, и я нехотя улыбнулась.

– Я рада, что тебе понравилось. Теперь то же самое нужно проделать со всеми сорняками, какие ты увидишь на клумбах. Вырванные растения бросай на дорожку, потом мы погрузим их в тачку и отвезем в мусорный контейнер за сараем.

Я повернулась к Кло:

– А ты не хочешь нам помочь?

Она сморщилась, всем своим видом демонстрируя крайнее отвращение.

– Я должна читать, – напомнила она. – К тому же там, наверное, червяки.

– Тогда читай, – спокойно сказала я. – Только вслух. Это одна из моих самых любимых книг.

Кло протяжно вздохнула, но открыла книгу и начала читать, а мы с Кэрол-Линн снова погрузили руки в нагретую солнцем землю, освобождая от сорняков наш сад.

Кэрол-Линн Уокер Мойс. Невада. Октябрь, 1964

ДНЕВНИК

Честно говоря, мне очень не хватает осени. Очень-очень. Раньше я любила сидеть с Матильдой на нашем индейском кургане и любоваться закатом. Иногда она просила меня сказать, какого цвета стали листья на кипарисах, и тогда мне не хватало слов, чтобы перечислить все оттенки багряного и красного, оранжевого и золотого. Сейчас я знаю, что наступил октябрь, только потому, что на заправочных станциях и бакалейных лавках появляются круглые леденцы в обертках с изображением хэллоуинских тыкв. К сожалению, в каждую из лавок мы можем зайти только один раз: Джимми говорит, мол, нельзя возвращаться в то место, где ты однажды что-нибудь украл.