Бубновый валет - Фридрих Незнанский

— Настя похищена, — терпеливо разъяснил Голованов, на которого было возложено это важное поручение. Иметь дело с мужчинами проще: они обычно предсказуемы. Если бы сослуживец Голованова пропал, Сева честно постарался бы помочь в его поисках и сочувствовал бы тому, с кем случилось такое несчастье. А сотрудницы Дома моды ахали, выспренне произносили: «Какой ужас» — и в то же время… завидовали, что ли? Похоже, как ни парадоксально, они действительно завидовали Насте в том, что она попала в необыкновенную историю и что ею шантажируют начальника частного охранного предприятия… Да, женщины — непостижимые существа!

— Вы не заметили, — расспрашивал Голованов, — возможно, кто-то ее раньше выслеживал? С кем вы видели Настю?

— Ой, я не знаю, я ее ни с кем не видела. Делать мне нечего, что ли? Мне это даже неинтересно. Вон у Татьяны лучше спросите.

Татьяна толковала о какой-то машине, которая сначала дожидалась, пока Настя выйдет из Дома моды, а потом поехала вслед за ней в направлении метро «Багратионовская», но там еще Елена Дмитриевна была, нужно бы у нее выяснить… В общем, через хихиканье, какие-то внутренние, непонятные посторонним шуточки и мелькание разноцветных материй совокупный женский разум наблюдательных, но не склонных к анализу наблюдений сотрудниц Дома моды удалось установить, что за Настей следили, особенно не скрываясь.

— Можете кого-нибудь опознать? — Голованов без устали раскладывал перед каждой из служительниц моды пасьянс из фотографий, включавший лица Николая Будникова, Дениса Грязнова, Кирилла Шестакова, Георгия Рубежова и Павла Сальского. Той, которую он допрашивал первой, показалось знакомым лицо Дениса, что следствию ничего не добавило. Зато быстроглазая Татьяна, как показалось Голованову, сильнее всех сочувствовавшая Насте, уверенно опознала Рубежова. Она же сумела довольно толково описать автомобиль, в котором он сидел: черный джип с наклейками, обозначающими разные страны, где побывал обладатель машины.

Рубежов, насколько было известно следствию, за рубеж не выезжал. Наклейки характеризовали его тщеславие, которое могло дорого ему обойтись. По крайней мере, в «Глории» к этому приложат все усилия.

Семен Семенович Моисеев, которого срочно отыскали в одной из курируемых им контор, очень встревожился:

— Настя вышла из дома в одно время со мной, мы вместе шли до метро «Кузнецкий мост». Она собиралась прошвырнуться по магазинам в центре…

Семен Семенович схватился за грудь пониже морщинистого обвисшего горла.

— Семен Семенович, вам плохо? Сердце?

— Чушь собачья, — проскрипел Семен Семенович, вытряхивая на ладонь из трубкоподобного тюбика таблетки и швыряя их под язык. — Нас, фронтовиков, так просто не угробишь. Везите меня в «Глорию».

— Но зачем? Все, что нужно, вы уже сообщили.

— А вы поменьше рассуждайте, молодой человек. Зачем — после узнаете. У бывшего следователя Моисеева голова пока работает.

Особняки «новых русских», с редкостной архитектурной бездарностью воспроизводящие то княжеский терем, то готический замок, давно перестали быть чем-то необычным. Ходили даже россказни о том, как один архитектор потрафил вкусу богатея-заказчика, срисовав проект загородного дома со здания вокзала; рельсов только не хватало! Но дачный поселок, в который привезли Настю, порядочно проплутав по проселочным дорогам, где склоненные ветви лесных деревьев царапали стекла машины, даже на фоне новорусских изысков выглядел уникумом. Создавалось впечатление, что строители, возводившие эти мощные, выглядывающие из-за краснокирпичных заборов сооружения, за образец брали то ли казарму древнеримского легиона, то ли немецкий дзот времен Великой Отечественной: стены толстенные, двери железные, вместо окон — узкие неприветливые прорези. Во дворах — никакого намека на зеленые лужайки, деревья, цветы, ничего, что радовало бы городского жителя; голое пространство, утоптанное, словно плац. Как правило, заурядные люди ездят на дачу отдыхать. Ненормальный владелец этой микроусадьбы, успела подумать Настя, когда ее, полупридушенную и спотыкающуюся, волокли через двор, обзавелся загородным домом, чтобы тренироваться в обороне. Не исключено, что при случае тут велись осадные действия. Особенно если Настя была не первой похищенной…

Внутри дом выглядел не столь устрашающе: обитые светлыми древесными панелями стены, картины, ковры на полу; в дальней комнате чернела пасть обрамленного белым кафелем камина, который по случаю летней погоды не топили. Познакомиться с этим атрибутом английской сельской жизни поближе Насте не удалось: ее подтолкнули к лестнице, ведущей наверх. Спасибо, хоть не в подвал! На третьем этаже лестница кончилась, и Насте пришлось притормозить. Она была девушкой здоровой и у себя в Барнауле в солнечные зимние дни занималась ходьбой на лыжах, но скоростной подъем по крутым ступенькам сбил ей дыхание.

— Вот, — объявил ее сопровождающий, вталкивая Настю в мансарду, — пока поживешь тут. Еду тебе буду подавать через кухонный лифт, вон там, направо, мелкая фигня вроде форточки открывается. На горшок захочешь — биотуалет в углу. Покеда, подруга.

— Погоди! — вскрикнула Настя, бросаясь на железную дверь, захлопнувшуюся перед ней, но дверь не шелохнулась. — Скажи хотя бы, долго мне тут сидеть?

Ключ повернулся в замке. Насте на секунду представилось, что он обязан повернуться с тягостным тюремным скрежетом, но замок был новым, и ключ был новым, и результатом их взаимодействия стал лишь легкий щелчок.

— Скажи спасибо, если будешь долго сидеть, — донесся уже из-за двери голос похитителя. Очевидно, он настолько не доверял этой непредсказуемой пигалице, что счел за лучшее своевременно и крепко ее запереть, а потом уже беседовать. — Если будешь выпендриваться, я своему начальству доложу, а они с тобой церемониться не станут. Выведут во двор, и с концами. Пожалеешь еще об этой комнате.

11

В одиннадцать часов утра дисциплинированных представителей охраны Раменок-2 начала томить тоска по основательному ланчу: под землей желудок сбивался с толку и требовал пищи в неположенное время, к тому же от скуки, как считают ученые, хочется есть. Работу свою охранники считали непыльной, но монотонной: в отсутствие доброй драки, пожалуй, растеряешь практические навыки! Желудочные мечтания прервало сообщение по телефону. Звонил Шестаков, и при звуках голоса начальства охранники подтянулись. Он подтверждал свое вчерашнее сообщение: через пятнадцать минут он с американским гостем прибудет в Раменки-2. Гостей тут никогда не видели, но что ж, гость так гость. Никаких особенных радостей и печалей его пребывание в подземелье охране не сулило.

— Как жизнь, мужики? — перед первым постом возник Сальский, чтобы снова отбыть вниз.

— Нормально. Несем службу! — успели ответить мужики.

Заскрипели натянутые тросы, заскрежетали, раздвигаясь, желтые створки лифта. На бетонный пол промежуточной площадки привычной уверенной походкой вступил Шестаков; за ним, озираясь, следовал невысокий большепузый человечек. Человечек ощупывал масляными глазками неуютное круглое бетонное помещение так бдительно, словно ему было не по себе. Охранники вытянулись «на караул», положив руки на дула автоматов.