Темное искушение - Даниэль Лори

глаза. — Я знала, что он может укусить меня, но все равно помогла ему. Это моя вина, а не его!

Ронан не слушал. Его не волновала причина.

На дворе лежало одеяло напряжения, все глаза были устремлены на нас.

— Вернись. В. Дом.

Его голос был спокоен, но резкие нотки требовали абсолютного повиновения, что поколебало мою решимость. Его взгляд пронзил мою кровь ледяным холодом. Он сделает это, сколько бы я ни умоляла. Он уничтожит Хаоса и растопчет мое мягкое сердце. Потому что я для него бесполезна. Так же, как и я для отца, для причалов Майами и для Ивана. Теперь, испытав крошечный кусочек сопричастности, связавшись с Хаосом, я отказывалась позволять Ронану отнять его у меня.

Презрение поглотило меня целиком, зажгло огонь в венах.

— Ты нуждаешься в моих страданиях? Тогда возьми их! — я толкнула его в грудь, боль в запястье пронзила руку. — Ты можешь все забрать, но я не позволю тебе этого сделать.

Его челюсть сжалась, когда я снова ударила его, но он не сдвинулся с места.

— Ты не выбрасываешь вещи только потому, что они причиняют тебе боль!

Моя грудь вздымалась, сила чувств заставила кровяное давление вновь упасть, и черные пятна поплыли в размытом зрении. Волна головокружения опустила мой взгляд к его губам, к тонкому шраму на нижней губе. Холод, покусывающий кожу, не давал мне уснуть, хотя в ушах звенело так, будто меня засосало под воду. Это напомнило мне о том, как я верила, как он получил шрам. Тяжесть скопилась в груди, вытесняя гнев изнутри.

— Ты причинил мне боль… — тихие слова исчезли в порыве ветра, который швырнул снег в воздух. — И я все равно помогла бы тебе. Я бы спасла тебя, когда ты был мальчиком, даже зная, что ты сделаешь со мной…

Я плакала, положив свое сердце к ногам Ронана перед всеми его людьми, в то время как выражение его лица говорило, что он был бы более заинтересован, читая скучный раздел газеты. Хотя что-то неясное промелькнуло в его глазах, прежде чем они скользнули к моему запястью, которое пульсировало вместе с сердцебиением. Потом посмотрел на мои босые ноги, и я с болью почувствовала, как снег обжигает пятки.

Высокие эмоции спали, оставив меня опустошенной и неустойчивой. Когда я покачнулась, он сунул пистолет за пояс, обхватил меня рукой за талию и поднял. Этот мужчина мог без угрызений совести застрелить любимую старуху, и все же я чувствовала себя уютно в его объятиях. Дрожь пробежала по мне, замерзшее тело впитывало тепло его тела.

— Я буду ненавидеть тебя всю жизнь, если ты причинишь ему боль, — сказала я тупо.

— Для утра Вторника твоя драматургия чересчур.

Его слова заставили меня неловко ощутить на себе все взгляды. Немного смутившись, я уткнулась лицом в шею Ронана и пробормотала:

— Это был великий монолог.

— Достойный Оскара, — ответил он с оттенком сухого юмора. — Полуобморок действительно привел его домой.

Когда мы вошли в дом, он заговорил по-русски с Юлей по дороге в столовую, где поставил меня на ноги.

Он протянул мне руку.

— Дай взглянуть.

Зная, о чем он просит, я защитно прижала запястье к груди.

— На самом деле все не так уж плохо.

— Тогда дай мне, блядь, взглянуть.

Я вздохнула и подчинилась. Глаза Ронана на ране заставили ее запульсировать, и я прикусила губу, скрывая боль, прежде чем сказать:

— Не думаю, что у тебя здесь есть лейкопластырь?

Темный взгляд Ронана на секунду встретился с моим с чувством раздражения.

— Тебе нужно наложить швы.

От этой мысли у меня скрутило живот. Я уже находилась на расстоянии сильного ветерка от обморока. Боль от иглы, пришивающей мою кожу обратно, несомненно, склонит чашу весов.

— Я должна услышать еще одно мнение, — сказала я ему, будто только что получила плохие новости от врача.

Он сухо посмотрел на меня, и когда Юлия вошла в комнату с аптечкой в руках, Ронан что-то сказал ей по-русски. Она даже не взглянула на мое запястье, прежде чем объявить:

— Тебе нужно наложить швы, devushka.

Я уставилась на Ронана.

— Сядь, — потребовал он.

Я плюхнулась в кресло.

Следующей присоединилась Полина. Она бросила любопытный взгляд на мое запястье, словно это было самое интересное, что произошло за это утром. Кухарку я видела нечасто, но ее Русские выкрики после громкого звона кастрюль и сковородок были обычным делом.

Когда она поставила передо мной полную тарелку, мой желудок громко заурчал. Я поблагодарила Полину, но к еде не притронулась.

С шумом разочарования Ронан схватил мое лицо и повернул его к себе.

— Ты съешь каждую чертову крошку на этой тарелке.

Я встретилась с ним взглядом.

— Я сделаю это, если ты пообещаешь, что ничего не сделаешь с Хаосом.

— Я не обязан тебе ничего обещать.

Что-то подсказывало мне, что он нечасто раздает обещания, и если я получу от него хоть одно, он выполнит.

— Тебе и не нужно, — мягко ответила я. — Я прошу тебя об этом.

Прошла долгая секунда, мускул на его челюсти задергался в раздумьях. Он находился так близко, что его глаза мерцали темно-синим оттенком. Я всегда считала его безумно красивым, но теперь это зрелище поразило меня, как удар в грудь, распространяя тепло наружу. Только властное давление его руки на мое лицо протянуло горячую сеть через мою кровь, скользнув ниже к боли между ног. Мои губы приоткрылись, и его взгляд опустился на мой рот, прежде чем вернуться к глазам.

— Твоя голодовка закончилась, — резко сказал он и подождал, пока я соглашусь.

Я кивнула, моя грудь становилась легче от осознания того, что он шел на компромисс со мной. Его большой палец коснулся моей щеки, и мое тело жаждало, чтобы он притянул ласку к моим губам, которые покалывало от осознания.

— Ты позволишь Юлии зашить тебя без единой жалобы, — продолжал он.

Затаив дыхание, я кивнула.

— И если я узнаю, что ты снова приближаешься к Хаосу, — его хватка усилилась, — Даже река твоих слез не спасет его. Ты меня поняла?

Я закусила губу, меньше всего мне нравилось это состояние. Хотя держаться подальше от Хаоса было лучше, чем наоборот. Когда я кивнула, его рука соскользнула с моего лица, оставив после себя горячий след. Я хотела… словесное обещание, но тонкого взгляда в его глазах, казалось, было более чем достаточно.

Я просто пошла на компромисс с Дьяволом. Мое сердце сжалось от всевозможных наивных предположений: возможно, это обещание откроет другое; возможно, глубоко под твердой оболочкой Ронана лежит страна чудес, сделанная из шоколада; возможно,