К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена - Елена Княжина

– Алексей Николаевич… Да как вы можете? – я задохнулась воздухом уже безо всякого демонического удушения на расстоянии. Мне не снится, нет?

– Ласкина, ты находишься в этой квартире, и твоя душа принадлежит ее хозяину. По законам гостеприимства Высший демон, мой младший родственник по крови, обязан поделиться со мной всем. Будь ты тин-тари или подразумевай твой контракт плотские утехи, мы бы уже уединились в спальне, – многообещающе фыркнул Рогозин, и меня чуть не вывернуло на ковер. Спасала лишь пустота в желудке с одиноко плававшей в нем клубничиной. – Но у вас все так невинно… В рамках бытового регламента я могу поставить тебя на колени только в качестве столика, да еще так, чтобы твоей жизни ничего не угрожало. Согласись, скука смертная? Но я и этим правом воспользуюсь, дорогая.

Я прикусила задрожавшую губу. Он воспользуется, теперь я не сомневалась. Дар просил подыграть, но… как же это все жутко. И гадко! И стыдно…

– Не заставляй меня отвоевывать свое право на исполнение традиций, – голос профессора угрожающе зазвенел. – Как ты могла заметить, я пришел не один. Да и моих собственных сил хватит, чтобы поставить на колени не только тебя, но и непутевого племянника. Однако, я не хочу зверствовать. К тому же у нас с Дарриэлом что-то вроде сотрудничества. Несмотря на недоразумение, я все еще жду свой заказ на двести душ и не хочу портить отношения раньше времени. Лишь напоминаю вам обоим, кто тут истинный хозяин положения.

Я кинула быстрый взгляд в спину Дрейка. Тот стоял, отвернувшись к окну, и шумно, рвано дышал, так, что рубашка натягивалась на лопатках. Не найдя поддержки знакомых зеленых глаз, я максимально низко одернула край футболки и стала медленно опускаться на колени.

Снова. Вечно на колени. В моей жизни настала чертова рабская полоса. На мою поясницу опустилось керамическое блюдце, я задрожала всем телом, и «ноша» поехала по ткани вбок.

– Но-но-но, не урони! – Рогозин погрозил пальцем перед моим носом, поднял блюдце и поправил сбившийся край футболки, «невзначай» скользнув ладонью по кружеву белья и покрытой мурашками коже. Гад! Да чтоб ему драного нефилима за это место щупать!

Бедра окатило прохладным ветерком, меня передернуло, по горлу прошел спазм. Если меня вывернет прямо на пушистый ковер, это будет полное фиаско. Чашка с блюдцем, снова установленная на моей голой спине, опасно задребезжала.

– Аккуратнее, Ласкина. Расплескаешь – ошпаришься, – сердобольно предупредил демон и, убрав от меня грязные лапы, откинулся в кресле. – Да, вот так ровно. У тебя очень нежная кожа. Не горячо?

Я промолчала. Подняла глаза на моего черта, с отрешенным видом взирающего на мои бедра, упакованные в, будь они неладны, красные кружавчики. Похоже, футболка все-таки задралась. Я надеялась, что откровенное белье никто не увидит? Что ж, надежда только что всхлипнула и спряталась под диван: шестеро адских мужиков и одна рыжая стерва алчно пялились на мой зад.

Я столкнулась взглядом с Даром и тут же отвела свой. Было жутко стыдно.

Господи. Я стол. Красивая мебель, драный нефилим!

Чашка задребезжала громче, из глаз закапали слезы. Руки давно дрожали. Сейчас я ясно видела различие между «издевками» Дрейка и приказом профессора. Даррел вел игру. Странную, нелепую, строгую, с четкими правилами. Временами даже забавную. А Алексей Николаевич… Лекс… Этот был жесток. Он хотел унизить прилюдно. Растоптать. Сломать. Просто за то, что первой досталась не ему!

– Я бы предпочел что-то покрепче, Дарриэл, – подал голос Рогозин. – Выпьем за наш с тобой неожиданный союз… Тридцать лет. Много воды утекло, да?

– Да. Много, – скупо бросил Дрейк и достал из барного шкафчика бутылку.

– Так, говоришь, двести к сроку не проблема.

– У меня есть наработки.

– Замечательно… – Рогозин принял стакан, совершенно игнорируя горячую чашку. Надежда, что он допьет чай и позволит мне встать, тоже не оправдалась и уползла к предыдущей под диван. – Фаррел поручился за тебя, как за лучшего сборщика ресурса в Верхнем мире.

– Фаррелу можно доверять, – широко осклабился Даррел, но глаза сверкнули лютым холодом.

– Согласен.

– Я тут уже три десятка лет, Роггз, так что кое в чем разбираюсь.

Они перебрасывались ничего не значившими фразами, а я стояла неподвижной статуей, готовая потерять сознание. Я ведь не цирковой акробат! В глазах, занавешенных волосами, начинало темнеть, меня вовсю мутило. Накатила апатия. Еще минута-другая, и я свалюсь вместе с чашкой. Ну и к черту.

***

Двадцать минут я провела, как в тумане. Клонило в сон. Чай остыл. Блюдце намертво прилипло к футболке.

Кто-то вокруг меня ходил, звенел бокалами, курил, топтал грязными ботинками белоснежный ковер прямо перед моим носом. Рогозин отошел к окну – посовещаться о чем-то с рыжей гадиной, изображавшей образцово-показательную проректоршу.

На шею опустилась рука, и я сдавленно охнула. Захотелось заорать, что мой бытовой контракт ощупывания не предполагает, но я узнала пальцы. Родные, шершавые, теплые. Они легонько перебирали волосы на затылке, поглаживая позвонки, расслабляя мышцы.

– Потерпи, мышонок, – в тусклом хрипе черта проскользнуло отчаяние пополам с сожалением.

Я подняла голову и уткнулась в него расширившимися от ужаса, стыда и унижения глазами. Он не отвел взгляд. Позволил выплеснуть в него всю бурю эмоций. Принял, стерпел, только челюсть сжалась сильнее.

– Ты сильная девочка. Осталось недолго. Просто потерпи. Помоги мне… не сорваться.

Шея, накрытая его ладонью, налилась свинцовой тяжестью. В нее хлынуло странное покалывающее тепло, прошивавшее тело разрядами тока. Словно щекотная лава заструилась по венам и жилам.

Я ощутила приток сил. Будто кто-то впрыснул в кровь ударную дозу адреналина и влил в рот ведро энергетиков. И поняла, что смогу простоять в этой унизительной позе еще хоть два часа.

– Все в порядке, – сипло прошелестела пересохшими губами.

После просьбы Дара стало легче. Понятнее. Теперь это была чертова цель: помочь ему не сорваться. Пожалуй, что благородная.

Ведь этих демонов полная квартира, и от Дрейка ничего не останется, если он бросится отстаивать свою собственность. Меня, то есть. А, судя по опасно потемневшему взгляду, Дар был близок к тому, чтобы наделать глупостей. Я поняла это совершенно ясно.

Как и то, что мне бы очень не хотелось, чтобы от Дрейка ничего не осталось. Ведь я, черт возьми, так до сих пор и не выяснила, есть ли у него хвост! Только ради одного этого стоило напрячься и потерпеть. И еще я помнила, что мой контракт в случае смерти Дрейка перейдет к его клиенту. Вот к этому клиенту.

…Демоны ушли спустя полчаса, на которые Дар заперся с Рогозиным в кабинете. В это время ко мне никто не подходил, шуток не отпускал и новых чашек не ставил. Видимо, то, что разрешено старшему «представителю рода», не положено его свите. Я даже успела ощутить себя мебелью, которую никто не замечает.