Австро-Венгерская империя - Ярослав Шимов

По свидетельствам очевидцев, Максимилиан и его генералы мужественно и достойно приняли смерть. Именно трагический конец сделал императора легендарной исторической фигурой — несмотря на то что при всей симпатии к этому благородному и талантливому человеку трудно не назвать его мексиканскую эпопею безумной и плохо подготовленной авантюрой, к тому же слишком несовременной, какой-то средневековой по духу. Неудивителъно, что далеко не все в Европе оплакивали императора. Молодой французский радикал, один из будущих могильщиков габсбургской монархии, Жорж Клемансо кипел от негодования: «Почему, черт возьми, мы должны жалеть Максимилиана и Шарлотту?Ах, как они великолепны, все эти люди, — и так уже пять-шесть тысяч лет... Улыбаются — так очаровательно! Плачут — какая драма! Позволяют вам остаться в живых — как это мило с их стороны! Втаптывают вас в землю — в этом нужно винить несчастное стечение обстоятельств, принудившее их к этому! У меня нет сочувствия к этим людям».

В конце 1867г. непреклонный Хуарес пошел на единственную уступку: он согласился вернуть тело Максимилиана на родину. Печальный груз был доставлен в Австрию тем же фрегатом «Новара», который три с половиной года назад привез в Мексику Максимилиана и Шарлотту. Мексиканский Габсбург был погребен рядом с несколькими поколениями его предков — в гробнице венской церкви капуцинов.

...Презренье к ближнему у нюхающих розы Пускай не лучше, но честней гражданской позы.

И то, и это вызывает кровь и слезы.

Тем паче в тропиках у нас, где смерть, увы, Распространяется, как мухами — зараза,

Иль как в кафе удачно брошенная фраза,

И где у черепа в кустах всегда три глаза,

И в каждом — пышный пучок травы.

ВЕНГЕРСКИЙ КОМПРОМИСС

Поражение при Садовой резко изменило расстановку национальных и политических сил в Австрийской империи. Германоязычные подданные императора как бы осиротели, лишившись великогерманской «подпитки», игравшей заметную роль в их самоидентификации. Австрийские немцы — ведущий этнос западной части империи — составляли здесь не абсолютное, а относительное большинство, а потому опасались постепенного растворения среди славянских соседей. Точно в таком же положении в Венгерском королевстве уже давно находились мадьяры. Сложившаяся ситуация естественным образом подталкивала немцев и венгров к сближению. А поскольку представители обоих народов играли первую скрипку соответственно в венской и будапештской политике, соглашение между ними неизбежно должно было принять форму новой модели государственного устройства империи Габсбургов — в ущерб интересам славян и румын.

Тем не менее переговоры императора, венского правительства и мадьярских политиков оказались непростыми. Деак и его сторонники, занявшие доминирующее положение среди венгерской элиты, настаивали на восстановлении либеральных апрельских законов 1848 г. Франц Иосиф, в свою очередь, хотел поступиться как можно меньшим количеством властных полномочий. Впервые в политику вмешалась императрица Елизавета, питавшая к венграм глубокую симпатию, которую сохранила до конца своих дней (возможно, мадьярофильство Сиси объяснялось тем, что в венграх она видела естественных антиподов столь нелюбимого ею габсбургского двора). Она подталкивала императора к серьезным уступкам Будапешту и сыграла не последнюю роль в том, что главой первого правительства Венгрии после заключения компромисса стал Дьюла Андраши, к которому Елизавета была особенно расположена.

Суть компромисса (Ausgleich) была отражена в 69 статьях «закона XII», одобренного венгерским парламентом 20 марта 1867 г. Габсбургская монархия становилась двуединым (дуалистическим) государством, точнее — союзом двух государств, каждое из которых обладало широкими правами в сфере внутренних дел, имело собственный парламент и ответственное перед ним правительство. Совместные дела обсуждались на совещаниях так называемых делегаций — уполномоченных, выбранных парламентами обеих частей монархии. Государственное единство обеспечивалось особой австрийского императора и венгерского короля, который был верховным главнокомандующим вооруженных сил, определял характер внешней политики и осуществлял контроль за деятельностью трех Министерств, общих для всей монархии — военного, финансового и иностранных дел. Государь обладал и правом «предварительной санкции», согласно которому правительственные законопроекты могли обсуждаться парламентами обеих Частей монархии только с его согласия. В исключительных случаях император и правительство могли управлять западной частью страны (к Венгрии это не относилось) и без парламента, что впоследствии случалось во время политических кризисов и в годы Первой мировой войны.

Процесс законодательного обустройства нового государства — Австро-Венгрии — был завершен 21 декабря 1867 г. принятием свода законов монархии, так называемой «декабрьской конституции». Наряду с основными принципами дуализма, описанными выше, она содержала, в частности, закон о гражданских правах. 20 статей этого закона гарантировали равенство подданных императора и короля перед законом, основные гражданские свободы (слова, собраний, передвижения, вероисповедания и т. д.), неприкосновенность собственности и жилища, тайну переписки и, наконец, равенство всех народов империи. Таким образом, Австро-Венгрия становилась либеральной конституционной монархией. Теперь Франц Иосиф не мог, как в 1861 г., с полным основанием утверждать, что власть остается в его руках. Жизнь вынудила его поделиться ею.

До сих пор не прекращаются споры о том, чьей победой и, соответственно, чьим поражением был компромисс 1867 г. Известно высказывание Карла Люгера — лидера австрийских христианских социалистов, на рубеже XIX—XX вв. много лет занимавшего пост бургомистра Вены, о дуализме как «самом большом несчастье, постигшем мою родину, — большем несчастье, чем войны, которые мы проиграли». Это мнение в той или иной степени разделяют и многие историки, полагающие, что Ausgleich дал Венгрии возможность не только добиться почти полной государственной самостоятельности, но и использовать остальные габсбургские земли в своих политических и экономических интересах.

Этому способствовал неопределенный статус западной части Австро-Венгрии — так называемой Цислейтании (от названия реки Лейт, или Литавы, разделявшей обе половины монархий). В отличие от Венгрии Цислейтания, несмотря на наличие собственного парламента и правительства, не была единым государственным образованием, а ее официальное название вообще звучало до смешного неопределенно — «страны и земли, представленные в рейхсрате». Таких земель было 14: королевства Чешское и Галицко-Далматское, эрцгерцогство Австрийское, герцогства Зальцбург, Штирия, Каринтия, Крайна, Силезия, маркграфства Моравия и Истрия, Тироль и Торица, называвшиеся «графством в ранге княжества», Буковина, Форарльберг и, наконец, «город Триест с окрестностями». Их самоуправление и внутреннее устройство было неодинаковым, и вся эта мозаика служила одновременно напоминанием о том, как Габсбурги веками по кусочку собирали свою империю, и препятствием для эффективного управления империей в наступившую новую эпоху.