Армстронги. Загадка династии - Эндрю О'Коннор

– Прошу сюда, сэр, – сказал тот, открывая перед ним двойные двери, украшенные искусной резьбой по дереву.

Когда Гаррисон вошел в следующую комнату, он сразу понял, что находится в знаменитом Зале зеркал дома Ван Хувенов. Эта огромная комната с деревянными полами и гигантскими зеркалами в золоченых рамах, которыми были увешаны стены, была известна тем, что здесь проводились изысканные приемы.

С другого конца комнаты ему навстречу шла женщина. Когда она приблизилась к нему, то оказалось, что это молодая девушка поразительной красоты с мягкими слегка вьющимися белокурыми волосами и самыми утонченными чертами лица, какие ему только приходилось видеть.

– Вы, должно быть, Гаррисон Армстронг, – подойдя поближе, сказала она. – А я Виктория Ван Хувен.

Он пожал протянутую ему руку.

– Добро пожаловать в наш дом. Надеюсь, вам здесь понравится. Мой отец уже ожидает вас, так что прошу следовать за мной.

С этими словами она повернулась и пошла через комнату, а он направился за ней.

– Спасибо, что принимаете меня у себя. Я не планировал задерживаться надолго, – сказал он.

– Правда? – ответила она.

– Мне просто необходимо получить несколько подписей у вашего отца, после чего я отправлюсь обратно в Нью-Йорк.

Она снисходительно улыбнулась ему и, выйдя из комнаты, пошла с ним по коридору.

– Вы совсем не знаете моего отца, Гаррисон. Получить у него несколько подписей – занятие сродни удалению зубов, причем зачастую гораздо более болезненное.

– Боже мой, – тихо пробормотал Гаррисон.

– Да, боюсь, что именно так. И не пытайтесь с этим бороться, просто смиритесь с его манерой поведения, – посоветовала она.

Они подошли к следующим двойным дверям из темного красного дерева.

Она наклонилась к нему и шепнула:

– Не дайте ему себя запугать и не позволяйте ему наезжать на себя. Внешне он может казаться жутким медведем гризли, но внутри у него на самом деле скрывается симпатичный маленький медвежонок. – Она ободряюще улыбнулась ему и открыла двери.

– Ты будешь когда-нибудь стучаться? – проревел грозный низкий голос из-за громадного письменного стола.

– Кто-то у нас сегодня встал не с той ноги, – заметила Виктория, вводя за собой Гаррисона. – Папа, это Гаррисон Армстронг, приехал из Нью-Йорка.

– Кто?

– Представитель «Юнион Бэнк», с которым ты занимаешься инвестициями, – сказала Виктория.

– С которым я, может быть, буду заниматься инвестициями, – поправил ее Оскар.

Подойдя к столу, Гаррисон протянул ему руку.

– Приятно познакомиться с вами, сэр.

Оскар протянутую руку демонстративно проигнорировал.

– С чего вы взяли, что вам это будет приятно? Вполне возможно, что вам будет очень даже неприятно познакомиться со мной, после того как вы узнаете, какой я есть на самом деле.

После того как руку ему не пожали, Гаррисон неловко спрятал ее за спину.

– Может быть, хотите что-нибудь выпить, Гаррисон? – предложила Виктория.

Гаррисон принялся открывать свой кейс.

– Нет, благодарю вас. У меня здесь подготовлены все бумаги, и в действительности все это довольно срочно.

– Сядьте и выпейте чего-нибудь, – скомандовал Оскар. – И прихвати что-то и для меня тоже, Вики, раз уж ты все равно этим занимаешься.

– Конечно, папочка. Кстати, я и себе тоже налью, – ответила Виктория и, подойдя к застекленному шкафу с напитками, налила три бокала джина с тоником.

– За ваше здоровье, – сказал Оскар.

– И за ваше тоже, сэр, – ответил Гаррисон.

– Значит, вы тот самый парень, который хочет все мои деньги, – медленно протянул Оскар, изучающе рассматривая его.

– Ну, по крайней мере, некоторую их часть, сэр, – сказал Гаррисон.

– Как думаешь, Вики, стоит давать их ему? – с ухмылкой спросил Оскар у дочери.

– Ну, я не знаю, почему ты задаешь такие вопросы мне. Если в результате все пойдет хорошо, особого признания я не получу, зато, если все пойдет плохо, все шишки посыплются на меня, – в тон ему ответила Виктория.

– Потому-то я и спрашиваю! – расхохотался Оскар. – Не самого же себя мне винить, если что-то будет не так!

– Не мог бы ты не взваливать всю ответственность на Гаррисона и оградить меня от всего этого? – беспечно усмехнулась она ему.

Гаррисон закашлялся и, вынув из кейса документы, протянул их через стол.

Оскар протянул руку, взял их и швырнул на другую сторону стола.

– Все эти бумаги навевают на меня скуку… Мой дед, который заложил фундамент состояния Ван Хувенов, делал деньги не на бумагах, молодой человек, – он делал их из стали. Из пота, слез и крови.

– Причем обычно это были пот, кровь и слезы других людей, – заметила Виктория.

Гаррисон снова закашлялся.

– Да, конечно, но вашим состоянием необходимо правильно распоряжаться, и мы в «Юнион Бэнк»…

– Будете, без сомнения, холить и лелеять его, как новорожденное дитя, – заключил Оскар.

– Папа! Дай человеку договорить!

– Почему бы вам обоим не оставить меня в покое и не предоставить мне возможность заниматься тем, что я делал до этого? – вдруг недовольно проворчал Оскар.

– Но, сэр… – начал было Гаррисон.

– Нас прогоняют, – сказала Виктория, вставая с подлокотника кресла, на котором она сидела до сих пор. – Спорить тут бесполезно.

– Слушайтесь ее, она вас кое-чему научит, – сказал Оскар.

Когда Гаррисон встал и последовал за Викторией из кабинета, он был полностью сбит с толку.

– Вы выглядите таким озадаченным, а напрасно, – сказала Виктория, уводя его по коридору. – Я же говорила вам, что внутри он – славный медвежонок… А сейчас давайте-ка разместим вас в вашей комнате. Ужин сегодня подадут в восемь; мой папа – ужасный педант по части пунктуальности, так что старайтесь не опаздывать.

Развешивая свою одежду в роскошной комнате для гостей, Гаррисон пребывал в растерянности. Оскар Ван Хувен, похоже, не проявлял никакого интереса к тому, чтобы выяснить что-то насчет предложений «Юнион Бэнк». Оставалось надеяться, что он все же проделал путешествие из Нью-Йорка не зря. Комната его располагалась в задней части дома, и, подойдя к одному из окон, он увидел обширную лужайку и берег океана сразу за ней. Остаток дня он провел у себя, не смея никуда выходить, чтобы не столкнуться с чрезмерно уверенной в себе и такой необычной дочкой Оскара.

Вечером он оделся к ужину и ровно в восемь спустился вниз, как его и проинструктировали. Дворецкий провел его в столовую, которая была выдержана в том же стиле, что и весь дом, – такая же громадная и богато украшенная.