Тень - Уилл Эллиот

— Во время нашего путешествия тебе, вне всякого сомнения, потребуется прикоснуться ко мне, — чопорно заявила дочь всеобщего Друга и Владетеля. — Когда задует резкий, сильный ветер, или мы попадем в поток воздуха, или просто будем снижаться или подниматься в небо, нас начнет трясти и швырять из стороны в сторону. В такие моменты ты можешь держаться за меня вот здесь и здесь. — Девушка жестом указала на дозволенные области.

— Давай, Кейс, — повелительно произнес Эрик. — Быстрее к окну!

Дрейк послушался и покорно пошлепал к окну, выходящему на север. Первой на странную компанию, явно замыслившую неладное, обратила внимание Сиель.

— Что вы затеяли? — поинтересовалась она, бросившись следом за дрейком.

Кейс поставил передние лапы на подоконник и, высунув голову наружу, глубоко вдохнул пока еще чистый воздух.

— Он, наверное, был пьян той первой ночью, — задумчиво произнесла Азиель. — Тогда дрейк был ужасно неуклюжим. Теперь он куда лучше управляется со своими лапами и крыльями.

— Куда вы направляетесь? — снова спросила Сиель.

Эрик пристально посмотрел на нее:

— Блейн ведь сказал нам, что следует предпринять в первую очередь. Я это сделаю. Мы едем в замок.

— И что, во имя пепельного пламени мертвого бога, ты намерен делать там?! — с ужасом спросил Луп.

— Думаю, можно сказать, что мы отправляемся на свидание с одним известным волшебником, Луп. — Эрик печально улыбнулся Сиель. — Я не Тень, — просто произнес он. — Но мне очень жаль, что я так на нее похож. Вперед, Кейс. Полетели.

— Ну уж нет, никуда вы без меня не полетите!

— Луп, я знаю, куда должен отправиться.

— Еще бы! Мне бы и в голову не пришло тебя переубеждать, о да! Но вы оба будете мертвы через несколько часов, если меня рядом не будет. Дурак набитый, ты даже припасов не прихватил! Что вы есть-то собирались? Камни?

Взвалив на плечи мешок, который он трудолюбиво собирал для Гобба, Луп вскарабкался на спину Кейсу. Места хватило впритык. Дрейк застонал, словно троих ему было нести и тяжело, и лениво.

— Не вздумай жаловаться, тупой крылатый осел! — любовно проворчал Луп, похлопав зверя по упитанному крупу. — Ты и так последние несколько дней жил сыто и лениво, спал и жрал. Пора и полетать немного. Если верить россказням, ты принадлежишь Тени. Почему бы тебе не начать соответствовать своей роли, а? Марш!

Дрейк вывалился из окна в ночное небо, и все трое седоков испуганно завопили, не сразу сообразив, что падение постепенно переходит в полет. Бьющие по воздуху мощные крылья легко преодолевали порывы ледяного ветра.

— Хороший мальчик, — одобрительно кивнул народный маг, снова похлопав Кейса. Наклонившись к Эрику, он спросил: — А куда мы направляемся-то? И чего ради?

— Ну, я, конечно, тебе все расскажу, но… думаю, ответ тебе не понравится.

Первый капитан Товин повторял приказ «Держать строй!» до тех пор, пока горло и легкие не заполнились странным веществом, больше всего похожим на песок. У него не было ни малейшего представления о том, как себя сейчас вели его люди — сбежали ли они или продолжали до последнего стоять у Стены, — потому что он утратил способность видеть. Вдоль всего их строя были расположены ярко пылающие жаровни, однако теперь они не давали света. Странная химическая вонь была невыносима, не походила ни на один известный ему запах. Легкие конвульсивно сжались, отвергая неизвестное вещество. Воздуха не осталось даже на то, чтобы кричать от боли. Первый капитан кашлял и слепо полз вперед, нарушая собственный приказ. Его жизнь, прошлое, все мечты сгорели дотла, и теперь он пытался дышать их пеплом. Ненависть к Блейну и желание убить подлого Стратега заставляли его ползти. Со всех сторон на Товина падали тела.

Затем в одно мгновение окружающая действительность изменилась, и он очутился в месте, где не было ни движения, ни времени, ни тихого сна.

Первый капитан не знал, сколько пролежал там. Царила даже не тишина, а абсолютное безмолвие, в густом тумане невозможно было разглядеть ни зги, единственным звуком здесь было тихое, на грани слышимости шуршание земли, по которой катались чьи-то тела. Товин не понимал, в чем дело, — да, он не мог дышать и толком думать, но при этом определенно был жив. Внезапно он почувствовал, как его тело вытягивают сразу во всех направлениях, но это ощущение ему понравилось. Он понимал, что ломаются кости ног и рук, но это доставляло ему невероятное удовольствие. «Да!» — подумал Товин. Чужие стоны и крики просочились через завесу тумана, нарушив безмолвие и долетая до него странно искаженными, смутными, как будто он сам оказался под водой. Перед глазами стояла красная пелена. «Да!»

Его тело словно оказалось в удивительно сильных руках, и толстые пальцы беззастенчиво мяли его и завязывали узлы. Из горла вырвался непонятный звук. Сначала собственный голос растаял, раскатившись пронзительным, вибрирующим «А-а-а-а!», затем его заменило нечто, что было уже не звуком, а новым чувством, за которое отвечал еще неизвестный и непривычный новый орган. Следом пришло и другое чувство, которое чем-то походило на осязание, позволяя ему ощутить пульсацию и поток времени в воздухе. По большей части это была сплошная река, движущаяся с постоянной скоростью в одном направлении, однако теперь Товин мог пройти против течения, а то и заморозить его в некоторых местах, замедлить до такой степени, что время фактически останавливалось. Кости продолжали ломаться, вытягиваться и снова ломаться… Мускулы сжимались, их сводило судорогами, пока они не стали крепкими и твердыми как камень.

Когда наконец все закончилось, Товин знал твердо лишь одно: он изменился. Он стал изящным, прекрасным, великолепным произведением искусства.

То, что когда-то было первым капитаном Товином, неуклюже поднялось на ноги. В облаке красного тумана со странным деревянным клацаньем в него то и дело врезались какие-то предметы — или же это он сталкивался с ними? Он тряхнул головой — и в воздухе разлился мелодичный перезвон длинных игл, трущихся друг о друга. Раздался его смех, смех, призванный передать всему сущему острое удовольствие просто быть, существовать, хвастаться этим блаженством перед всем миром! «Я чувствую! Я ощущаю! Я есть!» — заявил он на новом языке, и точно такое же чувство разлилось, пульсируя, вокруг него в плотном тумане.

Как ему хотелось взглянуть на себя… Вот! Еще один такой же, как он! Какая красота, какая стать! Тот, другой, посмотрел на него с таким же восторгом и восхищением, и оба одинаково тряхнули гривами игл, говоря: «Как ты прекрасен! Взгляни на себя! Какая стать!»

Голова кружилась от восхищения. Благородные творения одно за другим выдвинулись из тумана в чистый вечерний воздух. Каждое новое движение становилось источником удовольствия; поскрипывание мышц и кожи, раздающееся при каждом грациозном шаге, музыкой звучало в ушах.

Вот какое-то странное хлюпающее существо. Это слабый маленький человек, такой же, как те, которыми чуть раньше были они сами. Существо, недавно еще звавшееся Товином, потянулось к находке. Его красивая, грациозная рука сплела в воздухе странную и очень красивую хрустальную паутину, поймав перепуганного солдата в ловушку и притянув его ближе к себе.